отповедь и отвернулась. Ну да, можно послать Туанетту далеко – ещё раз и лично. Но смысл?
Правда, ещё на один вопрос её, всё же, хватило.
– А если замуж из общего блага, а потом вдруг любовь? С кем-то другим, ясное дело, не с мужем?
– Если вы уважаете мужа и тот статус, что он вам дал – терпите. Если он обращается с вами по-человечески – терпите тоже. Потому что если вас застанут с любовником – то не поздоровится ни любовнику, ни вам.
Обсуждать что-то дальше Лика смысла не видела. Отвернулась и стала рыдать дальше. За спиной приходили, уходили, что-то говорили – она ничего этого не слышала. Ну, или слышала, но ей было по барабану. Пусть что хотят, то и делают. Ей всё равно.
– Да посмотрите, она не плакала даже тогда, когда поняла, что не сможет вернуться домой, и что здесь всё не так, как у неё дома, – торопливо говорила Жакетта. – Я понимаю, что это вроде как не моё дело, и пусть меня накажут, если что, но монсеньор зря госпоже даже не улыбнулся. Она же прямо нарядилась, и застёжечку красивую нашла, и в лице что-то подкрасила, да так, что глаз не отвести, а он что? Ему трудно ей что-нибудь доброе сказать? И не ругалась с утра, ни одного бранного слова не сказала – ну, пока он её не расстроил. Если вы не скажете – сама пойду.
– Нет, Жакетта, не надо ему ничего говорить, – Орельен, только его ещё не хватало. – Ты же видишь, какой он – сам, всё сам. Захочет – придёт и скажет. И сама не ходи, не зли его.
– Да мне дела нет, пусть злится.
– Кто тронет Жакетту – пожалеет, – отрезала Лика. – Урою, сожгу, ещё не знаю, что сделаю.
– Анжелика, ты меня слышишь? – Орельен сел рядом, взял её за руку. – Анри уехал, вернётся завтра. Просил, чтобы ты начала заниматься магией – и ещё с господином Перро.
– Не хочу я никакой магии и никаких занятий тоже не хочу, – прорыдала Лика.
– Ну хорошо. Как скажешь, – согласился он, но руки не отпустил. – Будем сидеть здесь. Жакетта, неси еды, вина, и что там ещё бывает.
– Ничего не надо. Иди отсюда. Ты ничего плохого мне не сделал, не заставляй говорить тебе гадости.
Пришлось повторить раза три, пока услышал. И Жакетку тоже выгнать.
Потому что здешняя жизнь повернулась такой стороной, что не хотелось видеть вот вообще никого.
26. Калейдоскоп
Антуанетта
Эта невозможная Анжелика просто выводила её из себя. Ну как так-то? Ну положим, у себя дома она не была благородной дамой, но всё равно она же видела какую-то жизнь и должна представлять, как в этой жизни всё устроено! Глупости какие – а если любовь, а если нелюбовь. Ну какая в браке может быть любовь? Любовь вообще отдельно от всего, и если вдруг настигла – то это великое господне чудо, которое не нужно мешать ни с браком, ни с постелью, ни с чем! Брак – это договор. Постель – это животное влечение. А любовь – это то, чего никто не видел, но все хотят, вот и говорят без умолку, и в стихах, и в прозе. Да что она вообще знает о любви, глупая девчонка!
Когда любишь – достаточно видеть объект своей любви.