осторожно ощупывая подошвой пол, похоже проверяя его на прочность.
Чуть в стороне просматривалась тщедушная фигура Куклина, которого сослуживцы за вздорный и деспотический нрав не без ехидства прозвали «Великий руководитель». Остановившись у своего места, он почему – то не решался сесть, а напряжённо перебирая ногами, нервно покусывал губы. Потом отозвал секретаршу в сторону.
– Что ему нужно? – поинтересовался Вячеслав, когда та возвратилась обратно.
– Узнать, кто распределял места.
– И кто же?
– Хозяин, естественно.
Люди все прибывали. Голоса становились громче. Кое – где уже хлопали пробки из – под шампанского.
– А мы почему сидим? – удивился Каспар. – Давайте начинать!
– За Рождество, – улыбнулся он, поднимая бокал.
– Присоединяюсь, – поддержал Алексей. – Похоже, я сегодня последний раз с вами праздную. На следующий год скорей всего буду вон в той милой компании.
Все инстинктивно обернулись на соседний стол. Тамара почувствовала, как у неё болезненно сжалось сердце. С первого января Алексея переводили на мясокомбинат. Ему предложили возглавить транспортный цех, в котором отчего – то постоянно менялись начальники.
Считалось, что большинство из них не сумело ужиться с Лейкиным, руководящим отделом реализации. Дело в том, что с приходом нового человека тот мог лишиться значительной доли побочного дохода, ведь речь идёт об огромных и мощных рефрижераторах, развозящих мясную продукцию по столице и далеко за её пределами. Машины эти пожирают прорву бензина, им требуется обязательная страховка, ремонт, постоянный профилактический осмотр…
А это дорого стоит. Но если полностью подчинить себе главного механика, что кстати было проделано виртуозно, появлялась возможность неплохо устроиться в материальном плане. Неудивительно, что любого возможного конкурента Лейкин воспринимал как личного врага и немедленно начинал выдавливать из системы, создавая невыносимые условия для работы. Он действовал «тонко» – ехидно прищурившись, улыбался и вежливо разговаривал, выспрашивая о видах на будущее, а на планёрках, устраиваемых по пятницам, в присутствии самого хозяина, со сладострастием выводил «нерадивого» на чистую воду.
За время своего единоличного правления он сделался настоящим асом по части кляуз и разного рода доносов и хвастался в узком кругу приближенных, что может любого сместить, обвинив его в… нелояльности.
То был абсолютно беспроигрышный вариант. В подобных случаях разыгрывался хорошо отработанный спектакль.
– Нет, к сожалению, вы не патриот комбината, – обычно начинал свои обвинения Лейкин, сокрушённо покачивая головой. И после короткой паузы, скупо ронял, словно бы превозмогая себя: – Думаю, мы не сработаемся… я это прямо вам заявляю, при руководстве. Двурушничать не приучен!
Как правило, после подобного разгромного выступления новичок понимал, что спокойно трудиться на новом поприще ему не дадут и, махнув рукой – гори мол все