– проклятые земли! Мое наследие, понимаешь, Дор!
Ошарашенный внезапностью охотник, еле отодрал руки Алиды от себя.
– Отпусти ты куртку! Вцепилась как клещ! – звук пощечины прокатился под сводами залы брошенного дворца, еле слышимым эхом.
Охотник знал, что надо делать в таких случаях. Досталось принцессе. «Это кровь прилила к голове, воспоминания пережитого.» Дор, покопавшись в походном мешке, достал маленький коричневый сверток. Корень черной исмы. Дурман. Мало ли, что в походе пригодиться?.. Пригодился.
Не обращая на притихшую у стены Алиду, Дор взял осколок какой-то крынки, болтавшейся неподалеку и, покрошив в нее дурман, положил на огонь.
– Вдыхай, – сухо повелел охотник разбойнице. Алида послушно втянула из поднесенной ей крынки тонкую струйку дыма носом.
Дор, сидя рядом на корточках, смотрел, как в карих глазах разбойницы страх сменялся покоем, напоминавшим безразличие.
– Слева выход, охотник. Ты идешь в Идолим. Идолим слева, – хрипловатым, низким голосом чеканила слова принцесса. – За этой залой проход в подземелья дворца. Там и выход. Ты увидишь.
– И ты увидишь, – протягивая Алиде ее брони, ответил Дор.
– Ты оставишь меня, охотник.
– Не… не оставлю, – слегка улыбнувшись, произнес Дор. «Поменьше корня исмы надо было бы…»
– Оставишь, – отрезала Алида. И, наконец, подняв на охотника взгляд, добавила, – за мной уже идут. Иди же!
И оттолкнула от себя опешившего от таких вестей Дор Ийсу.
«Так я и думал…»
Долго уговаривать не пришлось. Дор поднял свой мешок с земли, отряхнул и, закинув на плечо, направился к проходу, что указала Алида. И прежде чем раствориться в темноте, повернулся посмотреть на принцессу. «Зря, может, бросаю?.. не со всеми мне, видимо, по пути…»
– Караха увидишь – пасть ему сожми, – не глядя в сторону охотника сказала принцесса.
5
Спустившись в подземелье, Дор понял, почему Алиде было так страшно при воспоминании о своем наследии. Подземелье было тюрьмой тех мрачных времен, когда тьму из сердец и страх было трудно убрать. В свете факела повсюду в стенах темнели клети, с пригвожденными внутри узниками, вернее то, что от них осталось. Кого вешали вниз головой, кому крутили конечности так, что было не разобрать где руки, а где ноги. Остовы пыточных приспособлений, почерневшие от времени, окутанные паутиной, казалось, до сих пор пахли кровью, страхом и потом. Предназначение некоторых механизмов Дору было вообще трудно представить.
– Мудры были предки. Развлекались, как умели… зверство.
Передернув плечами, Дор огляделся. «Пасть караху, пасть караху…»
Головня догорала, и Дор взял со стены факел. Света прибавилось, но пыточная осталась неизменно мрачной. Дор принялся ощупывать стены. «Может, нажать где-нибудь надо? Похоже, она не все рассказала. Вернутся и спросить еще раз?» Дор почувствовал, как по спине пробежал озноб – легкий невесть откуда дующий ветерок, наполненный