и заставила взять себя в руки.
Практически любой человек, когда над ним зависала угроза смерти, терял достоинство и забывал о чести. Редко я видел преданных людей, готовых пожертвовать жизнью ради другого. И сейчас у меня был шанс проверить его.
А если не поведется, всегда есть такое острое и горячее чувство, как ревность, и на нем тоже можно виртуозно сыграть.
Правда, я рисковал.
А если пацан действительно втрескался в девчонку настолько, что готов на все?
Хватит у меня сил отпустить ее?
Ага, еще и счастья пожелать вдогонку.
Пальцы крепко сжались, впиваясь короткими ногтями в ладонь.
– Идем, – кивнул ей и распахнул перед носом дверь.
– Вы не обманываете? – Она колебалась.
В глазах явное недоверие.
– А ты что-то теряешь при этом?
Она обреченно покачала головой и прошла мимо.
Камера, куда поселили ее друга, особыми удобствами не отличалась: жесткая кровать, стол, лавка и маленькое зарешеченное окно.
У Милы все шансы оценить, насколько ей повезло с апартаментами. И что ее ждет в случае отказа от моего предложения.
Парень стоял у окна, когда мы вошли. Он даже не дернулся, не оглянулся на звук открываемой двери. Посетители его явно не интересовали, либо он просто не ожидал увидеть кого-то еще кроме надоевших рож охранников.
– Силах! – бросилась было к нему девушка, но я остановил, поймав ее за руку и дернув на себя, отчего она неуклюже впечаталась мне в грудь.
Воспользовавшись моментом, прижал ее к себе.
– Мила! – Ее дружок встрепенулся, глаза расширились то ли от радости, то ли от удивления, и тут же, потемнев лицом, прорычал: – Отпустите ее! Мила, он не причинил тебе вреда?
– Стой, где стоишь, ради своей же безопасности, – процедил я, лишь сильнее прижав к себе и без того сопротивляющуюся девушку, – ей ничего не грозит, пока ты ведешь себя спокойно и разумно. Сядь!
От тепла, исходящего от моей пленницы, от ее чистой энергетики внутри разливалась приятная эйфория. А вот понимание того, что ее сейчас раздирает желание броситься в объятия жениха, наплевав на все приличия, пекло не хуже раскаленного железа.
И по ее мелкой дрожи, по едва слышным всхлипываниям, по напряжению подобно натянутой струне, становилось ясно, насколько ей неприятны мои прикосновения.
Я слишком хорошо ощущал ее чувства, меня будто прошивало ими и это сбивало с толку, заставляя теряться, ломая мои прежние познания о людях и их энергетике.
Миаро не чувствуют людей. Воздействовать могут, но чувствовать нет. Это очень тонкая материя, а человек слишком многогранен. Люди не умеют концентрировать энергию, распыляя ее на мелкие эмоции, поэтому миаро способны ощущать энергетические сгустки только себе подобных, объединяя их в связку и заключая союзы, создавая семьи с теми, у кого открыт этот дар. Лишь в этом случае появляется шанс получить сильных наследников.
Люди априори не обладают подобным.
На мгновение я выпал из реальности, забывшись, окунувшись в лавину ее чувств,