но та отчего-то сидела, вцепившись в Майяри, а её угрюмый взор сменялся мрачной отрешённостью, а иногда и пустотой. Это его серьёзно беспокоило. Беспокоило его и то, что она столько времени была в зверином облике. Такое происходило, если у разумной ипостаси и звериной шёл разлад, или же если разумная половина была чем-то так расстроена, что уходила от реальности. И он предполагал, что Лирка чем-то очень и очень расстроена.
Парни не знали, что произошло с ними в подземельях. Они не рассказывали. Ранхашу Майяри всё рассказала. Несколько раз. Во всех деталях. И потом ещё добавляла, если что-то вспоминала. Расследование шло полным ходом, и она пыталась помочь, чем могла. Соврала только в одном, но лишь из чувства благодарности к господину Иерхариду.
Тюрьмы полнились от отловленных в подземельях мятежников. Часть из них умерла почти сразу, как попала в руки к врагам. Ещё часть – при допросе. И тех, и тех убили печати, которые нашли на их телах между лопаток. У остальных мятежников они тоже имелись: это был своего рода опознавательный знак, исчезающий с тела после смерти. Кое-кого с большими предосторожностями всё же удалось допросить, но они добавили малого нового. Видимо, те, у кого печати были сильнее и кто умер в первых рядах, знали больше, а остальных в дела и не посвящали.
Записей Деший никаких не оставил. Или оставил, но очень хорошо спрятал. Но Майяри склонялась к мысли, что всё же действительно не оставил. Сторонников во дворце у него оказалось довольно много, и ряды придворных сильно поредели. Магов во дворце и так было мало, а стало ещё меньше. У дворцовой сокровищницы освободилось место главного хранителя, а главе дворцовой охраны перерезал горло никто иной, как господин Мариш. И осталось неизвестным, чем же всех этих оборотней и даже людей так привлёк Деший. Что же он им сказал? Убедил, что власть хайнеса Иерхарида незаконна, что тот занял престол несправедливым способом? Хайнеса Озэнариша любили очень многие, пока он «не сошёл с ума». Мог ли Деший воспользоваться этой любовью и преданностью? Чем он убеждал? Как он убеждал? Выбирал ли он изначально слабых духом и готовых верить? Столько вопросов…
О расследовании никто не распространялся, но Мадиш, Эдар и Лирой, постоянно шныряющие рядом, что-то умудрились прознать. По крайней мере, они были уверены, что подруги были не просто в числе магов, из которых хотели выкачать силы. Но Майяри молчала, а Лирка не отвечала даже на невинные вопросы.
– Тебе, может, здесь не нравится? – Мадиш проникновенно посмотрел в глаза Лирке, но та торопливо уткнулась в плечо Майяри. – Если хочешь, то переезжай. В школе общежитие открыли…
– Зачем общежитие? – вскинулся Эдар. – Поживёт у моей двоюродной прабабки. Тишина, покой, а бабушка приставать не будет. Она почти глухая и слепая.
Лирка заинтересованно шевельнулась.
– Не верь ему! – сделал страшные глаза Мадиш. – Видел я эту прабабку. И знаешь, я бы не прочь стать его прадедом! И не только я. У неё с утра до ночи куча кавалеров ошивается.
Состояние Лирки