что у тебя там? – обеспокоился лекарь.
– Ничего! – сквозь зубы процедила девушка. – Тёмные, он меня в покрывало завязал!
До слуха донёсся сдавленный смех господина Шидая.
– А про печать Недотроги ты не забыла?
Майяри затихла и обескураженно заморгала.
– Целовать она его всего хочет… – веселился лекарь. – Когда будешь соблазнять в следующий раз, убедись, что рядом никого нет и что все двери и окна закрыты. Тогда у Ранхаша будет меньше причин сдерживаться, да и сбежать не сможет. А вообще ты рискуешь. Ну очень рискуешь…
Девушка пренебрежительно фыркнула, показывая своё отношение к «риску». Вот только про печать она действительно забыла. Даже неловко стало.
– Зря фыркаешь. Ранхаш сейчас стерпит. Всё выдержит, но не поддастся. А вот после свадьбы, – Майяри будто бы воочию увидела ехидную улыбку лекаря, – он тебе за всё отомстит.
Шидай умолк, предоставляя девушке самой додумывать, какой будет месть.
Фантазия той ограничивалась весьма скудными познаниями, в большинстве своём почерпнутыми из принесённых Виканом книжек. Но и этого хватило, чтобы Майяри притихла и задумалась. Томительное желание слегка утихло, и ей даже стало немного стыдно за свою выходку.
Но образ раздраконенного харена не дал ей окончательно усовеститься. Наоборот, низ живота опять томительно потеплел, и девушка глухо застонала.
Похоже, к свадьбе она сама станет драконом.
Лирка сидела в просторном, обитом чёрным бархатом кресле господина Шереха, с ногами забравшись на сиденье и обхватив колени руками. Дрожа и глотая слёзы, она говорила, а жрец, опустившийся перед ней на корточки, гладил её замёрзшие стопы горячими ладонями и слушал.
– …он требовал… постоянно что-то требует, говорит со мной… злится… очень. А я его боюсь. Я очень его боюсь, – девушка всхлипнула. – Он когда говорить начинает, я перестаю видеть мир. Так боюсь его. Вдруг он заберёт моё тело и… вдруг я что-нибудь сделаю? Он всех ненавидит! Он может убить, может покалечить… А я сильная, моё тело очень сильное.
– Он не может, – вкрадчивый ласковый голос жреца лекарством проливался на истерзанную тревогами и страхами душу. – Он терзает тебя уже столько времени, но так и не смог взять вверх. Значит, он слабее и пытается страхами и угрозами изнурить тебя.
– Он не слабее, – Лирка зашипела сквозь зубы. – Порой он одолевает и я перестаю понимать, что происходит вокруг. Оттесняет меня… И тогда я оборачиваюсь. Он ничего не может сделать ей, медведице, моему второму облику… сознанию. Бесится, ярится, но сделать ничего не может.
– Напугать зверя играми с сознанием куда сложнее. Кроме того, – жрец подался вперёд, заглядывая в её глаза и улыбаясь, – твоя вторая ипостась – очень уверенная в себе особа. Думаю, не ошибусь, если предположу, что она считает себя главной.
По губам Лирки невольно скользнула бледная тень улыбки.
– Уверен, ты сможешь справиться. Ты очень сильное дитя. И твоя сила не только в руках, но и в душе. Просто сейчас ты в смятении. Ты напугана, расстроена…