рука – зрелище, которое Ашхен гнала от себя прочь каждый раз, как говорили о проверке девственности.
Нет, ей, конечно, такое не грозит, ее не замуж берут, а в гарем. Непригодных просто отправят обратно, выставят за ворота – и все. Но кто знает? Баграт говорил, что кизляр-ага – жестокое чудовище. Здесь, во дворце Топкапы, над женщинами, которых считают падшими, издеваются особенно изощренно.
И снова перед глазами – каменный мешок без окон, с ледяными стенами и полом. Ни крошки еды и ни капли воды. Мучительная медленная смерть. Ашхен невольно вспомнила голод, раздирающий все ее тело, от пустого желудка до коченеющих ног. Тошноту, подкатывающую к горлу, и едкую горечь во рту. Кажется, что желчь, не находя ни крошки еды, начинает переваривать сам желудок. Ашхен передернулась, вспомнив эту дикую боль.
«Если умереть, то быстро и без боли», – мучительно думала Ашхен, ложась на узкую кровать, по обеим сторонам которой стояли женщины из гарема и высоко задирали будущим наложницам юбки. Старухи в черном ощупывали ее взглядами, отыскивая изъяны, каждый кусочек ее пышного тела. Особенно цеплялись их ледяные, похожие на буравчики глаза за низ живота и разведенные широкие бедра лежащей на кровати женщины, словно старухи хотели проникнуть туда, внутрь. Ашхен не знала, кто они, но судя по тому, как лебезят перед ними калфы, птицы важные.
– Ай! – она невольно вскрикнула.
Ей было больно, матка невольно сжалась. Холодная сухая старческая рука легла на живот и с силой надавила.
В довершение к унижению с Ашхен не церемонились, грубо запуская пальцы в самое сокровенное и чувствительное, туда, где все сжималось от малейшей попытки вторжения.
– Ну же! Расслабься, да ноги пошире раздвинь! – прикрикнула на нее одна из старух. – Небось рожать хочешь!
Они закаркали, как вороны, Ашхен попыталась думать о чем-нибудь приятном, например, о барашке на вертеле, истекающем мясным соком… О целом блюде медовой пахлавы… О жирном плове, где в ароматном янтарном рисе зарылась нежнейшая перепелка, каждую косточку которой можно обсасывать, наслаждаясь вкусом…
– Вставай!
Она поспешно закрылась юбками и вскочила. Сердце замерло.
– Девственница, – одобрительно переглянулись старухи.
– Перестарок, – с сомнением покачала головой одна из них. – Не верится, что ей только шестнадцать.
– Ее бумаги проверит Исмаил-ага. Если девушка лжет, ее разоблачат, не сомневайтесь. Слышишь, ты? – на Ашхен смотрели круглые, как у совы, глаза. Старухин нос тоже был похож на клюв. – Тебе точно шестнадцать?
– Я не вру, – Ашхен постаралась думать о брате.
Через что ему пришлось пройти в этом дворце, прежде чем попасть в покои Повелителя?
– Ступай, – кивнула старуха. – Исмаил-ага ждет тебя.
Но выйдя из комнаты, где осматривали новых наложниц, Ашхен чуть не наскочила на кизляр-агу.
– Куда так спешишь, красавица? – черный евнух цепко взял ее за плечо. – Как тебя зовут?
– Ашхен,