только этажом выше.
Он посмотрел на меня, и наши взгляды встретились. И тут я сообразил, зачем замдиректора рассказал мне эту историю.
– Ладно, хватит о наших проблемах, пора остановиться, а то еще выболтаю ненароком что-нибудь лишнее, – сказал он. – Я могу еще чем-то помочь вам?
– Нет, вы и так сделали для меня более чем достаточно. Огромное вам спасибо, – рассыпался я в благодарностях.
Заместитель директора поднялся и направился к выходу. В дверях повернулся ко мне:
– Я рад, что сумел вам помочь с номером социального обеспечения. Мы вас хорошо знаем и очень ценим вашу безупречную репутацию. Для меня большая честь познакомиться с самим Синим Всадником.
Он говорил с неподдельным восхищением, а его рукопожатие было столь сильным, что могло бы превратить уголь в алмаз. Меня это поразило. Заместитель директора и его помощники наблюдали в тишине, с нескрываемым почтением, как я иду к лифту. Я был польщен, но в голову лезли мысли о том, что человек разочаровывается в жизни намного быстрее, чем обретает репутацию.
Выйдя на улицу, я взял такси и поехал через весь город, разглядывая лица прохожих. Вечерело, тени удлинялись, и я вновь испытал странное чувство отчужденности, словно был иностранцем в собственном отечестве. Я знал: тот, кто и дальше идет этой дорогой, умирает для окружающего мира. Можно увидеть людей, подобных мне, сидящих в полном одиночестве на скамейках в парках, в читальных залах публичных библиотек, на железнодорожных вокзалах. Я подумал, что и меня ждет такое же будущее. Но я не мог ничего изменить: как говорится, собака лает, а караван идет. Я безоговорочно похоронил свое прошлое.
Такси остановилось перед офисом «Уолгринз». Обогнув здание, я нашел неприметную дверь. Переговорное устройство было только одно, а рядом – надпись на японском. Круто!
Гадая, правильно ли понял босса из ФБР, я нажал кнопку.
Глава 13
Неприветливый мужской голос ответил по-английски. Я сказал, что обратиться к нему посоветовал наш общий друг, работающий на двадцать третьем этаже соседнего здания. Меня впустили, и я поднялся по лестнице, отметив про себя, что кто-то очень старался скрыть четыре установленные здесь камеры наблюдения. Очевидно, боятся русской мафии, предположил я.
Я повернул в коридор и, когда мои глаза приспособились к темноте, увидел его: Бэттлбо стоял в проеме стальной двери, которой мог бы гордиться притон, где торгуют наркотиками. Этот высокий молодой человек весил не менее четырех сотен фунтов, но больше всего меня поразило то, что он был одет как средневековый японский даймё. Этакий взломщик-самурай первого порядка.
На нем были чрезвычайно дорогое шелковое кимоно и традиционные японские белые носки с раздельным большим пальцем; темные волосы смазаны каким-то жирным лосьоном, зачесаны назад и туго стянуты в пучок. Если бы кому-нибудь понадобился латиноамериканский борец сумо, этот парень подошел бы идеально. Он слегка поклонился, что означало необходимый минимум хороших манер, – по-видимому,