что это произойдет. Здесь так много газовых нападений.
Анника записала цитату.
– Ты была знакома с этой семьей?
– С Сёдерстрёмами? Нет, так нельзя сказать. Хотя я, разумеется, встречалась с ними. Наши дети ходят в одну школу.
– Что это за школа?
– Международный колледж Марбельи. Так что от меня нужно, что я должна делать?
Анника едва не рвала на себе волосы. Она не любила ездить за границу и всегда насколько возможно откладывала такие поездки. Кроме того, она никогда не работала с переводчиками.
– Я слишком плохо говорю по-испански, едва ли люди меня поймут. К тому же я никогда не была в Испании. Мне нужна помощь в очень простых вещах: общение с людьми, посещения нужных мест и учреждений…
– Мне надо поговорить с Начо, – сказала Карита, – может быть, я ему зачем-нибудь нужна. Сейчас у него, понятно, очень много пациентов.
– Начо? – спросила Анника.
– Начо – это мой муж, он детский врач. Можно я перезвоню тебе позже?
Анника откинулась на спинку стула и положила мобильный телефон на стол. Надо позвонить Патрику, хотя это будет совершенно пустой разговор.
Она прикрыла глаза и прислонилась головой к стене.
Она и в самом деле страшно устала. Когда в четверть четвертого утра зазвонил будильник, ее чуть не вырвало. Сейчас она чувствовала, как голова клонится набок, отвисает челюсть и она неотвратимо засыпает. Приятная истома разлилась по телу, и Анника, чтобы и в самом деле не уснуть, резко встряхнулась, несколько раз энергично моргнула и снова взялась за телефон.
Патрик, разумеется, ответил сразу.
– Я успела сделать пару вещей, – сказала она, не потрудившись объяснить, что она уважает запрещение пользоваться мобильной связью в самолетах. Впрочем, такие глупости не интересовали Патрика, и он понимал, что трудно принимать посетителей на высоте десять тысяч метров. – Я записала некоторые детали газовых отравлений, – сказала она, – и нашла в Сети нечто новое. Я поговорила с мамой, чьи дети ходили в одну школу с детьми погибших. Так что, может быть, я что-нибудь узнаю о семье и ее образе жизни.
Она зажмурила глаза, набрала в легкие побольше воздуха, надеясь, что без запинки произнесет клише «Идиллия и шок».
– Идиллия и шок? – переспросил Патрик. – Да, ты для того и поехала, чтобы описать панику в шведской колонии.
«Я поехала?» – саркастически подумала Анника.
– «Идиллия и шок» – это рабочее название, – сказала она. – Каждое слово должно быть пропитано потрясением.
– Гм, – скептически хмыкнул Патрик.
Два гудка в трубке сказали Аннике, что кто-то пытается до нее дозвониться.
– Все, мне пора заканчивать, – сказала она и переключилась.
Звонила Карита Халлинг Гонсалес:
– Ну вот, все уладилось. Я могу приступить. Моя цена – сорок евро в час плюс издержки.
– Хорошо, – сказала Анника, посчитав, что это нормальная такса. – Что ты подразумеваешь под издержками?
– Если, например, я буду тебя возить, то мне придется оплачивать