Красной Армии и Флота, способам отражения атак истребителей и проблемам взаимодействия с наземниками. Все разгорячились. Ладони запорхали над столом, изображая фигуры пилотажа, способы сближения и углы атаки. Сафонов убедился, что дело балтийцы знали. По крайней мере, в теории.
Под конец Борис вспомнил о любимой жене, что осталась в Ваенге. С милой Женечкой, белокурой хрупкой студенткой стоматологического отделения Витебского медтехникума, он познакомился в 1936 году, когда служил в 7-й отдельной авиационной эскадрильи имени Дзержинского. Довольно быстро оба поняли, что чувства вспыхнули настоящие и расписались. А в конце октября 1937-го у них родился сын Игорь.
Борис пожалел, что не мог показать балтийцам фотографию близких.
– Погоди, Феоктистыч! Возможно, тут мы кое-чем поможем.
При взгляде на старшего космонавта Кабо молча слил всё «шило» в небьющуюся мягкую бутылочку и вместе с початой фляжкой спирта убрал в ещё одно чудо техники – небольшой электрический ледник. Пока Саргенто отсутствовал, сделал горячего чаю. Вскоре тот вернулся с чёрной блестящей папкой, где в отдельных прозрачных пакетах лежали фотографии. С первой же на Бориса взглянула жена. Он сразу вспомнил этот снимок. Фронтовой приятель, военный корреспондент Гильярди сделал его у них дома. Над Сафоновыми – портрет Сталина в простой бумажной рамке. Сам он со звездой Героя на кителе и первым орденом Красного Знамени делает вид, что внимательно рассматривает журнал. А прильнувшая к нему Женечка, в своём единственном нарядном платье с бантиком, чуть встревоженно смотрит прямо в камеру…
Глава 3
2022 год, 3 июля. Земля-1. Космопорт «Кисимайо»
С некоторых пор Хуберт искренне любил свой орбитал. В отличие от мёртвых летательных аппаратов, которыми довелось управлять в прошлой жизни, «Нибиру» был живым. Не сказать, чтобы особо разумным, но какая-то воля присутствовала. Сотни тонн живых креветок и планктона составляли его основной вес и содержание. Все переборки, движки, топливные баки, даже вкупе с заполненными грузовыми отсеками и стапелями, в разы уступали этой постоянно жрущей, плодящейся и отмирающей биомассе.
Сначала она, помещённая в невероятно огромный вращающийся тороид, слабо светящийся в черноте космоса и бликующий сегментами стыков, вызывала у него лишь трепет и опасение. Как, собственно, и у большинства нормальных людей. Но Солдат Сумерек нельзя отнести к таковым. Уже на втором посещении «Нибиру», тогда ещё только заполнявшегося «живым электролитом», Штрассл попытался разобраться в назначении частей нового орбитала. И дерзость идеи его захватила!
Об этом, кстати, они говорили короткой сомалийской ночью с отцом Полины, после памятного возвращения с пляжа. Сначала Хуберт откровенно робел перед Станиславом Андреевичем. Поджарый, моложавый и улыбчивый старший инженер отдела эксплуатации антигравитационных двигателей никак не походил на родителя взрослой дочери. Но на лацкане его «тропички» без знаков различия скромно поблёскивал прямоугольничек «цойки» – цифрового