глазастости бабки, страдающей не только излишним любопытством, но и бессонницей, мы поднялись на наш этаж.
Покинув квартиру так же как попав в нее, без всяких приключений, загрузили чемоданы в машину и, не задерживаясь, умчались прочь. Выдохнув с облегчением, я посмотрела на часы. В запасе у нас был целый час.
– Кстати, – покосившись на маму, заметила я. – У кого-то первый день отпуска, а проставиться этот кто-то так и не пожелал.
– Вызов принят, – кивнула она, и мы завернули в ближайшую кофейню, где и скоротали в приятностях и со сладостями оставшееся время.
Вернувшись на Таврическую, я забрала Горилку и отправилась с ней гулять по городу. Прогулка затянулась на несколько часов. Мысли, против воли, вновь устремились в прошлое.
Вечер, когда я последний раз видела сестру живой, запомнился мне до мельчайших подробностей. Умей я рисовать, смогла бы каждое мгновение, каждый ее жест и движение ресниц отразить на бумаге.
Меня не посещали ни предчувствия, ни непонятные тревоги или ожидания. Это был обычный вечер. Очень теплый, нежный и родной. Мы посидели по-семейному за вкусными пирожными и душистым чаем. Болтая о важном и не очень, о грустном и смешном.
Маринка должна была улететь в очередную командировку. И, как обычно, оставляла Горилку на мое попечение. Улетая в один город, она частенько меняла маршрут, и к первоначальному пункту назначения легко могли добавиться еще несколько. По этой причине дата возвращения часто менялась. Но она всегда звонила мне или, при сильной занятости, писала смс, предупреждая о своих планах.
Прощаясь, она отдала мне на руки собаку и, смеясь, заметила:
– Держи крепко и никому не отдавай – это самое ценное, что у меня есть. Только тебе и могу доверить.
– Ожидания твои оправдаю всецело, – по-военному ответила я, но, не выдержав, рассмеялась.
Маринка с несвойственной нежностью погладила меня по голове и тихо сказала:
– Я знаю. Люблю тебя, сестренка.
Я звонко чмокнула ее в щеку. Мы рассмеялись в унисон. Но вдруг сестра стала серьезной и сказала:
– Знаешь, иногда нужно рискнуть всем, чтобы достичь мечты. А иногда – отпустить все и просто идти дальше. И в том и в другом случае – главное лишь одно.
– Что?
– Ничего не бояться. И не предавать. Прежде всего себя.
Я смотрела в ее такие же темные, как мои собственные, глаза. В них было столько нежности, тихой грусти и отваги.
– Тогда я больше не буду. Не буду бояться. И не предам. Ни себя, ни тех, кто идет со мной.
– Обещаешь?
– Клянусь.
Засыпая вчера вечером, я думать не думала о будущем и своих планах на него. Все мои мысли и чаянья были обращены к прошлому. Воспоминания правили балом.
Однако уже в восемь сорок семь утра пришлось сделать резкий поворот и вернуться как к насущному, так и грядущему.
Заварив утреннюю чашку чая, я вышла на балкон и улыбнулась предстоящему дню. На смену дождливому и холодному июню пришел июль и, судя по всему, принес