ей компакт-диск Марни. – Неужели не видишь?
Карен взяла компакт-диск. Портрет Марни буквально светился под прозрачным пластиком. Глаза цвета сапфира. Кожа безупречно гладкая. Сияющий ореол волос на голове – эффект, достигнутый с помощью задней подсветки и мастерства фотографа.
– Ну да, пожалуй, красивая женщина. – По крайней мере, по канонам красоты её матери.
– Красивая? И это всё, что ты видишь?
– А что ещё?
Аннет постучала пальцем по пластиковой коробочке компакт-диска.
– Посмотри, какие мудрые у неё глаза. Какая аура исходит от портрета. Карен, неужели не видишь?
Она не видела. Ни мудрости, ни ауры.
– Ну да, пожалуй, – согласилась Карен – из вежливости, чтобы не обидеть мать. Та тяжело пережила уход первого мужа, отца Карен, страдала от одиночества. Потом ей все же удалось снова выйти замуж, за вполне приличного человека, и родить ещё одну дочь, сестренку Карен… но в ней произошел надлом. У Карен сердце сжималось от жалости к матери.
– Она прекрасна. А теперь посмотри на меня, – сказала Аннет. – Что ты видишь?
Карен заскользила взглядом по лицу матери. У той были зелёные глаза и шелковистые каштановые волосы.
– Я вижу маму. И она столь же прекрасна. Столь же удивительна.
Та одарила дочь чуть грустной понимающей улыбкой.
– Давай будем говорить откровенно. Ты видишь маму. – Аннет положила диск на стопку с записями лекций Марни Спеллман. – Но это не я. Если честно, эту роль я уже отыграла.
– Как это «отыграла»? – ощетинилась Карен.
– Ты уже взрослая девочка, – сказала ей мать. – В следующем году начнешь учиться в университете. А я не намерена всю жизнь быть только матерью. Моё предназначение не только в этом. Я переезжаю на север.
– Куда? К той компании чудиков?
– Ты так говоришь только потому, что ещё молода. И видишь самые простые пути к счастливому будущему. Университетский диплом. Замужество. Дети. Внуки. Это – жизнь, распланированная обществом. Я ему свой долг отдала. Теперь сама буду решать, как мне жить. Мне выпал шанс, и я им воспользуюсь. Надеюсь, мой случай, обретение веры в себя, послужит примером для тебя и твоей сестры…
– О чем ты вообще говоришь? Подумай о том, что есть, прямо перед тобой. У тебя двухлетняя дочь! Как же она, мама?
– Я уже все устроила.
– Что? Как ты намерена поступить с Сарой?
– Она будет жить в семье. Не в детском доме. Господи, Карен, не надо всё драматизировать.
Карен заплакала. Аннет стояла с каменным лицом и невозмутимо смотрела на дочь. Слезы дочери её не трогали. Она была спокойна. Это у Карен внезапно земля ушла из-под ног.
– Мама, ты передергиваешь мои слова, – произнесла она после долгого молчания. – Я не это имела в виду. Конечно, ты не только мама. Ты больше, чем мама.
– Милая, – чуть смягчилась Аннет, – как ты можешь понять мою правду, если ты даже своей не понимаешь?
– Я