энергетические, структурные (см.: Лаврухин, 2001; Харре, 1995). В этой логике мир представляет собой не что иное, как способ описания. Мир рукотворен, мир выстраивается видящим сознанием, но, с другой стороны, мир неопределен и непредсказуем. Мы живем в реальности, где Порядок вечно сражается с Хаосом. Не случайны в ХХ в. ни популярность теории самоорганизации И.Р. Пригожина и соавторов, ни рождение литературного жанра фэнтези, представленного такими авторами, как У. ле Гуин, Р. Желязны, М. Муркок и др. (см.: Young, 1995), ни появление психологических концепций конструкционизма (см.: Бергер, Лукман, 1995; Джерджен, 1995)5.
Теория самоорганизации И.Р. Пригожина не столько поставила под сомнение существование универсальных законов и механизмов, сколько показала, что они адекватны лишь тогда, когда речь идет о стабильном развитии системы. Но такие моменты редки в реальности, поскольку даже повседневный мир состоит из асимметричных, неопре деленных, неустойчивых процессов, уникальных и неповторимых ситуаций. Системы, с которыми имеют дело ученые за пределами своих лабораторий, являются чаще всего открытыми, характеризующимися состояниями бифуркации и появлением диссипативных структур. Поведение же открытых систем в критических ситуациях невозможно предсказать, поскольку они готовы развиваться в любом направлении (в психическом мире эта открытость возможностям становится обоснованием феномена свободы воли). В критических ситуациях будущее системы зависит от ее индивидуальности, он неповторимых и случайных событий, а не определяется универсальными законами.
И теория самоорганизации, и постмодернизм, и история повседневности6, – все эти направления ХХ в. подготовили для психологии методологический переворот: смещение интереса от универсальных законов к уникальным событиям, от общих схем исследования – к частному анализу, от «объективизма» – к «культурной аналитике».
Если взглянуть на методологию как на систему «линз», которые мы непроизвольно меняем от эпохи к эпохе (механизм, посредством которого это происходит, описан Т. Куном), то мы обнаружим, что современная европейская мыслительная культура созрела для обретения произвольного контроля над этим процессом, и для ученого становится привычным (благодаря влиянию герменевтики и теорий языка) менять эти «линзы» при работе с разными текстами, добиваясь более продуктивного понимания7.
Искусство импрессионистов современники поначалу тоже встречали в штыки, поскольку общественному сознанию надо было научиться видеть в хаотической пестроте красок авторский замысел, угадывать в намеках штрихов целое произведение. Но, научившись этой процедуре, публика легитимизировала импрессионизм как направление искусства. Постмодернистский текст – своего рода импрессионистская философия. Для постижения такого рода текстов приходится менять на некоторое