и боялся услышать её ответ.
«Сегодня, после концерта. Сегодня… – убеждал он сам себя. – Я больше так не могу».
Шквал бьющих друг друга ладоней прервал его мысли и поколебал решимость. Пётр видел, как Люба оставила инструмент в молчаливом одиночестве, откланялась публике и уступила место конферансье, скрывшись за сценой.
– Пора! Сейчас всё прояснится! – стучало сердце парня, второпях покидающего концертный зал, пока объявляли следующего участника.
– Сейчас?! – паниковал всегда надеющийся на более подходящий момент мозг.
Дождавшись любимую у резных ворот консерватории, Петя всё же решился подойти.
– Привет, Люб! Ты отлично выступила. Как только тебе удаётся так играть.
– Привет, спасибо. Семь лет музыкалки не прошли даром. Не думала, что благотворительный концерт будет интересен кому-то из класса. Особенно… – девушка немного замялась, – тебе.
– Это почему же? Не похоже, чтобы я музыку любил?
– Да нет… Но чтобы классическую. Ты, кажется, рэп слушаешь.
– Ну, так это для души, – улыбнулся Пётр.
– А классика для чего? – удивилась Люба.
Парень понял, что поторопился с ответом. Он не хотел врать ей: классика не вызывала в нём ничего, кроме зевоты. Люба ожидающе смотрела на него большими васильковыми глазами: разве их можно обмануть? И Петя решился:
– Люба, я не люблю классику, я люблю тебя! Давай встречаться?
Сейчас удивлёнными выглядели и брови девушки, сложившиеся в две улетающие галочки.
– Ты разве не знаешь? Я же уезжаю в пятницу. Ольга Викторовна вчера объявляла всем.
– Я прогулял литру. Не до Толстых было. Ну ты же вернёшься, я подожду.
– Я насовсем. У меня контракт, о котором я и мечтать не могла. Я продолжу учёбу в Зальцбурге, буду выступать там, где творил Моцарт! – взахлёб рассказывала она.
Пётр снова сжал кулаки, на виски обрушились кувалды её слов:
– А как же я? О наших чувствах ты подумала?
– Ты прости, но я не люблю тебя.
Наковальня придавила парня окончательно: всё-таки не любит…
– Ты просто не знала, не была готова к моему признанию. Я не решался. Но теперь буду за тебя бороться.
Люба невпопад засмеялась:
– С кем? С Шубертом?
– Так ты любишь другого? Он тебя в этой твоей Германии ждёт?
– В Австрии. Я люблю музыку. Только её.
Люба пришла в себя в больничной палате. Очень хотелось пить, всё тело ныло, голова кружилась и, казалось, была влажной. Девушка с трудом разлепила ссохшиеся губы и простонала:
– Воды…
Справа что-то мерзко запищало. В палату вошли двое.
– А, наша счастливица очнулась. Теперь с тобой всё будет хорошо, – пообещал врач. – В рубашке родилась!
– Эдуард Семёнович, у неё рана кровит опять. Перевяжу, посмотрите?
– Ничего, подлатаем, – ответил мужчина медсестре и снова переключился на пациентку: – Как самочувствие?