верил, служил истово, себя не жалея – так где же награда? Нет, не возмутился, не спросил. Заикнулись: «…Как коммунист коммуниста» – и он бегом к телефону: на соседа доносить. Я хоть и не понимал Илью Григорьевича, но считал, что уважения он достоин, – как стойкий оловянный солдатик.
В понедельник вечером явился участковый. Стоял в дверях, смотрел ласково, губищи растягивал. Спросил, как дела, сказал: что-то, мол, на «Пятаке» давно не видно. Попросил разрешения пройти в квартиру.
– Извините, не убрано. В другой раз, – сказал я вежливо.
– В другой так в другой, – согласился он и добавил: – Ты, Дима, ничего такого не думай: типа придирки какие или ещё что… Просто профилактическая работа. Обязанности такие, понимаешь?
Я ответил, что понимаю, и он, благожелательно улыбнувшись, удалился.
Ни объяснениям, ни улыбочкам участкового я, конечно, не поверил: всего два раза меня видел и с чего-то прицепился. По соседям ходит, вынюхивает – не иначе каверзу какую замыслил, бес губастый. Подумав об этом немного, я решил наплевать и забыть.
Через несколько дней после визита участкового, около полуночи (я уже успел заснуть) в дверь начали звонить. Ругаясь про себя, пошёл открывать.
Спросил:
– Кто?
– Это я, Света, – ответил нежный девичий голос и торопливо добавил: – Дима, открой, пожалуйста, на минутку.
Не успев перебрать в памяти знакомых Светлан, я открыл дверь. Веснушчатая приземистая баба шагнула в сторону, вместо неё в дверях возник утконосый Кирюша.
– Гоп-стоп! Не вертухаться, ногами не драться, по лицу не бить, – приговаривал он, тесня меня в прихожую. За Кирюшей лезли ещё двое.
– Что, очередного стукача порезали? – спросил я.
– Смотрите-ка, рассердился! Мы как проклятые ночами не спим, ловим мазуриков, а они, видите ли, ещё и сердятся! – ёрничал Кирюша. Потом приказал: – Одевайся.
– Никуда я не поеду, – сказал я, отступив в угол. – Валите отсюда.
Оперативники переглянулись. Один из них, рыжеватый спортивный парень, двинулся ко мне, по-борцовски выставив перед собой руки.
– Погоди, Лёха, не спеши, – остановил его Кирюша. – На кой нам эта физкультура? Мы по-другому сделаем: вызовем наряд, они в полной экипировке – в форме, с дубьём, – вот и пускай с ними соревнуется. Поедет в ИВС[7] с опущенными почками и с готовым сроком за нападение на представителей власти, – сказал он и обратился ко мне: – Ну что, вызывать?
– Чёрт с тобой, – я пошёл в комнату одеваться.
Приехали в отделение, поднялись на второй этаж. В коридорчике у стола сидела женщина средних лет, смотрела на нас с дурашливой и (как мне показалось) пьяненькой улыбкой. Под глазом у неё созревал синяк, на губах запеклась кровь. Зашли в кабинет. Как и в прошлый раз, за столом кто-то занимался бумагами. Не Мальков (хотя была у меня слабая надежда). Поднял голову: блондин лет тридцати, пострижен аккуратно, светло-серый костюмчик-троечка, печатка с чёрным камешком на пальце. У милицейского