не совсем приятные процедуры. Хм! Меня это могло бы позабавить, если бы вы не были такими жалкими и глупыми существами. Я, надеюсь, достаточно ясно выразился? Или вы отдаете мне пазиру добровольно прямо сейчас, или я прибегну к пыткам, чтобы у вас возникло самое искреннее желание добровольно отдать ее мне. Существует такая боль, которая сломает даже самую сильную волю.
Тут Эвкатион разразился раскатом хохота, эхо которого отражалось от стен и множилось вокруг нас.
– Я здесь вообще ни при чем! – заявил Лаэрций. – Это он хозяин пазиры, он, лодочник. Я пытался украсть ее у него, когда он перевозил кого-то на этот берег, но он пришел и отнял пазиру назад.
– Вот как? Это очень трогательное признание, – издевательски улыбнулся Эвкатион. – Но тебе, друг мой, придется помучиться за компанию. Чтобы наш перевозчик не скучал.
Тут он снова начал оглушительно смеяться. Я внимательно смотрел на Лаэрция, но он избегал встречаться со мною глазами. Потом все-таки осмелился поднять взгляд и пожал плечами, как бы говоря, что он ничего не мог поделать. Я насмешливо покивал головой. Мне на самом деле было безразлично, будет ли он проявлять чудеса героизма или наоборот продемонстрирует выдающийся образец предательства. Как я презирал его в ту минуту!
– У меня один вопрос, прежде чем мы начнем, – обратился я к Эвкатиону.
– Говори, лодочник.
– Что произойдет, если владелец пазиры умрет? Тогда хозяином может стать любой?
– Да, любой. Но пазира в момент смерти владельца теряет значительную часть своей силы, и ей приходится много тысяч дней притворяться самой обычной вещью. Прошлого владельца я оставил в живых именно по этой причине. У тебя будет время познакомиться с ним, любопытный лодочник. Я много дней ловил эту рыбу с пазирой в брюхе. А поймал вас. Так случилось. И мы уже ничего не можем изменить в прошлом.
Последние его слова напомнили мне что-то очень важное. Фразу, выученную мной когда-то давным-давно. И у нее было продолжение… Но смогу ли я вспомнить? «Если ситуация вне твоего контроля, успокойся. Так случилось. Ты уже ничего не можешь изменить в прошлом. Но в каждом настоящем моменте есть место, которое ты должен занять, чтобы остаться в живых и победить. Найди его. И окажись там». Откуда я знаю это?
Зал, вырубленный внутри скалы, был очень велик. От углов, в которых огромными черными сугробами лежала тьма, исходили какие-то шорохи. Лаэрций, я это чувствовал, чутко следил за всеми звуками вокруг и время от времени косился назад, где поблескивали створки тяжелых бронзовых ворот. Мы вошли сюда, не открывая их; может быть, прошли насквозь, но кто знает, открываются ли они изнутри?
Эвкатион хлопнул в ладоши. Из тьмы позади кресла показались два крылатых демона. В их глазах (говорю это без преувеличения) горели языки пламени, которыми они видели этот мир. Демоны подлетели и, подхватив под руки сначала меня, а потом Лаэрция, отнесли нас на широкий гранитный уступ. Я не оказывал сопротивления, а Лаэрций попытался вырваться, и, схватив одного из демонов за крылья, пнул его ногой в пах.