хотел.
Что бы ни писали черно-белые передовицы, каждое утро по бульвару в три ручья стекались дети к подъему на косогор. По дороге можно было многое обсудить, обсплетничать, договориться о каверзах и посочувствовать тем, кто попался на них накануне. Перед стадионом «англичане» сворачивали направо, а дети, не покидающие своего микрорайона, налево. Заминка возникала только тогда, когда подъезжала длинная сигарообразная зеленая машина. Все следили за тем, как автомобиль из другого мира медленно делает разворот, останавливается, выгружает маленькую пассажирку… Пассажирка с двумя идеально заплетенными косичками тут же неслась к своим подружкам, которые сразу щебетной стайкой вливались в другую, уже более разнородную стаю, чтобы быстрее совершить подъем на утреннем пути к знаниям.
После зеленой машины смотреть общественности было в целом не на что: вслед за ней без особого, как все дружно соглашались, подхода подкатывали, выбрасывая у стадиона своих чад, несколько машин попроще и цветом поспокойнее, потом на полном ходу газовала, опаздывая, пара уазиков и так, по мелочи, белые «москвичи» и голубой запорожец. Увидев в последнем что-то родное и привычное, дети, текущие ручейком на левый косогор, начинали оглядываться, улюлюкать и почему-то смеяться. На них никто не обращал внимания. «УО1, что с них взять?» – пожимали плечами «англичане».
Думать, что все ученики к белой школе приезжали на машинах и в ранцах несли особого рода яркие пеналы и ручки всем на зависть, было бы ошибкой. Школа любила свое особое предназначение, гордилась успехами, но железной рукой подавляла любое привнесенное неравенство, любые «нетрудовые» различия. Дипломатические дома, возведенные недалеко от школы на бывшем пустыре, тоже добавляли свой подрастающий контингент в тот разношерстный котел, где все без исключения несли сменку на вытянутых руках, все стояли в очереди за булочкой на переменке, все по расписанию мыли класс и дежурили с красными повязками.
Один раз Манеши, мальчик из Индии, с прикрытым прозрачной тканью голубым коком из длинных волос, которые нельзя стричь, летел из класса, считая ступени на лестнице, после того как подложил на уроке английского между страниц журнала привезенного с родины скорпиона. Нина Абрамовна, когда вошла в класс, сразу почувствовала что-то неладное – слишком тихо сидел вечно ерзающий народ, слишком внимательно следили двенадцать пар глаз за ее движениями с ожиданием и предвкушением. Их ожидание было не напрасным: скорпион был до мелочей похож на живого, настоящего и способен ввести в ступор любого не готового к тропическим сюрпризам преподавателя.
Сначала под откровенный визг испугавшейся учительницы и восторг публики он сам вылетел из журнала и приземлился где-то за шкафом. Вслед за ним был изгнан Манеши, который, от ужаса не увидев дверного порожка, растянулся на лестнице и посчитал в позиции сидя несколько