физкультуры водили ее, держа за дрожащие руки, по бревну под стоны трагически наигранные, но действенные – зачет ей всегда ставили.
Однажды, правда, вышла неувязка. Бревно бревном, но сдавать надо было еще и бег – три или четыре круга по огромному стадиону… Кто уже помнил сегодня? Зато все в их веселой студенческой компании помнили, как за Нину в этот день бежала Инна. Инна, спортсменка и гордость института, с легкостью «подменяла» подруг на важных спортивных мероприятиях. Одно только в этот раз было не учтено – на финише их встречал среди других тот самый молодой физкультурник, который с нежностью водил Нину по бревну и получил от нее не только лучезарную улыбку с благодарностью, но и от ворот поворот.
«Кто это так славно бежит?» – спросил он своих коллег, плохо знавших студенток в лицо. Непредвиденным оказался тот факт, что Инна была наполовину китаянкой и сходства с Ниной имела немного. Скандал удалось потушить, и Нина продолжила бегать исключительно на свидания, а не по стадиону.
Сейчас радиогимнастика выполняла роль часов с кукушкой-спортсменкой. Она четко оповещала, указывала на то, что нужно успеть сделать во время «разведения рук в стороны» и приседаний. На втором упражнении следовало уже выйти из ванной, на четвертом (что там – наклоны в стороны?) поставить кофе, на шестом его выпить, параллельно наводя «марафет» перед настольным зеркалом. Под команду «бег на месте», подталкивая где-то периодически зависающую утреннюю Аллу, надо было провести щеткой по волосам и, оглядев себя напоследок в зеркале прихожей, начать уже свой настоящий бег к трамваю.
Дорога до школы предстояла длинная: сначала пешком или на трамвае, потом на метро с пересадкой в переполненном вагоне, который периодически приходилось брать приступом. И напоследок под свежий холодок осеннего или весеннего рассвета – бег рысцой на финишной прямой по бульвару к школьному жизнеутверждающему дню.
Рождение Аллы стало событием случайным, незапланированным, которое произошло после того, как Нина волевым решением в почти последний еще возможный момент не оборвала жизнь тогда еще не видного глазу головастика очередным абортом. После этого, через какое-то, еще по привычке, разгульное время школа и друзья отодвинули, а потом и вовсе уничтожили мужчин в ее жизни. Они, мужчины бывшие и новые, появлялись, конечно, время от времени, увлеченные яркостью театральных красок ее голоса или по старой нестирающейся памяти. Однажды вечером Нина спросила дочь: «А что ты думаешь о том, если бы с нами стал жить один человек, солидный и очень приятный?» Алла от неожиданности испугалась, у нее даже спина вспотела. Потом она совершенно однозначно, с падающим куда-то вниз ужасом в голосе ответила: «Н-н-н-нет, не надо, зачем? Зачем жить с нами? Нам ведь и так с тобой хорошо? Разве нет?»
Больше ни вопросов, ни странных телефонных звонков она не слышала. Были ли у мамы какие-то