стандартам: поиск эксклюзивной информации, прямые включения с передовой, резкая критика бездеятельности властей и плотное общение с так называемыми полевыми командирами. У многих зрителей новостных программ НТВ тогда возник вопрос, почему люди, воюющие против нашей страны, предстают в эфире некими повстанцами, борцами за правое дело? И ответа на этот вопрос многие так и не получили. Повторю, на мой взгляд, объяснение заключается в стандартизации процесса сбора и выдачи информации в эфир. НТВ позиционировало себя как прорывная телекомпания, работающая по западным, в первую очередь, американским лекалам. А для американского телевидения любой региональный конфликт становился хроникой борьбы за демократию и национальную свободу. "Поскольку все эти конфликты происходили далеко за пределами территории США, и движение «Талибан»* и «Аль-Каида» * и даже ИГИЛ* (* организация запрещенная в РФ) до поры до времени ходили в союзниках Соединенных Штатов в борьбе с Советским Союзом, Саддамом Хуссейном или Башаром Асадом." ) , и даже ИГИЛ до поры до времени ходили в союзниках Соединенных Штатов в борьбе с Советским Союзом, Саддамом Хуссейном или Башаром Асадом. Тем более, что все эти повстанческие движения щедро финансировались, а некоторых случаях и создавались, самими США.
Поэтому неудивительно, что НТВ, возможно неосознанно, освещало военные действия на Северном Кавказе с аналогичных позиций: мощный недемократический государственный аппарат, погрязший в коррупции и пытающийся навязать всем и каждому свои правила – с одной стороны; и маленький, но гордый народ, сражающийся за право самоопределения – с другой. Вторая чеченская кампания изначально противоречила подобной трактовке. Вторжение Басаева и Хаттаба в Дагестан при всем желании нельзя было считать священной борьбой за свободу. К сожалению, многие мои коллеги этого не прочувствовали и по инерции пытались работать в эфире так же, как и в 1994—1996 годах. Этот внутренний оценочный конфликт назревал и, в конце концов, привел к расколу творческого коллектива НТВ.
К тому же, следует учитывать, что до 1999 года крупных терактов с большим количеством жертв в европейской части территории России не было. Зоной активности террористов, в основном, оставался Северный Кавказ. Но сентябрьская серия взрывов жилых домов вывела войну с террористами на новый уровень. Ощущение опасности стало реальным для всех, в том числе, для москвичей. И точно так же, на новый уровень вышла и работа СМИ по освещению подобных трагических событий.
13 сентября 1999 года мы уже были практически готовы к работе, когда в начале шестого утра на ленты информационных агентств поступило сообщение о втором взрыве жилого дома в Москве. Первый – на улице Гурьянова, 19, произошел пятью днями раньше, около полуночи. В этот раз целью террористов стало жилое здание по адресу Каширское шоссе, дом 6, корпус 3. Я позвонил Добродееву. «Олег Борисович,