куртки.
Она улыбнулась.
– По-моему пальто сидело на тебе намного лучше. Ты выглядел более представительным.
– Ну, как оказалось, не такой уж я и представительный. Я простой парень с обычного района.
– Ты можешь добиться большего, если захочешь, – она остановилась и посмотрела на меня.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Неужели тебе нравится этот город? Тебе не хотелось бы большего?
– Конечно, не нравится, тем более я говорил тебе, что хотел бы покинуть это место, но куда мне деваться сейчас? Здесь мой дом, и тут я вырос. А еще ты же знаешь, как тяжело живется за пределами нашего города. Все эти болезни, беспорядки. Есть, конечно, и другие города, но я не уверен, что там жизнь сильно разниться с нашей.
– Знаю, – она опустила глаза вниз и прижалась ко мне.
– Что случилось?
– Я просто устала, Артур. Мне хочется, чтобы жизнь изменилась.
– По крайней мере у тебя есть я. Ты всегда можешь на меня положиться.
– Это я тоже знаю, но навсегда ли это?
– Ты куда-то собираешься?
– Не знаю… Да, наверное.
– Определенно, я ничего не понял.
– Как и я. Давай просто погуляем немного, а потом вернемся обратно. Что-то мне больше не хочется разговаривать. Хочу, чтобы ты держал меня за руку, и мы просто были сейчас вместе.
– Сейчас?
– Пойдем, Артур. Просто пойдем.
– Хорошо.
Около получаса мы бродили по округе, слушая завывания ветра. В лесу было холодно и пусто, как и на моей душе. Безмолвие пало на эти лесные опушки, и только раз на встречу нам попалась бродячая исхудавшая собака. Она ссутулилась, заскулила, когда увидела нас, и тут же кинулась прочь. Мне стало жаль ее, так как я твердо знал, что зимний лес может быть заберет ее себе навсегда.
Потом пошел снег, и, казалось, что он никогда уже не закончится. Белые хлопья градом падали, накрывая мерзлую землю своей смертельно-белой пеленой. Мы поспешили вернуться обратно, пока тропинку не замело окончательно. Лес остался позади.
На остановке долго ждать не пришлось. К нам подъехал трамвай, мы заняли пару свободных мест на потрепанном сиденье и поехали обратно. В дороге мне стало хорошо, безмятежно. Вагон слегка покачивался, двигаясь по рельсам жизни, стучал колесами и разгонял снежную пургу, мчась все дальше и дальше. Большинство людей внутри дремало. На их лицах была тяжелая усталость. Гнетущие дни высасывали из них радость и понемногу отравляли им жизнь.
Моим утешением среди недовольных зевак был светлый ангел, прижимавшийся ко мне, но я чувствовал от нее дрожь, может даже страх. Я не лез к ней с расспросами, а просто прижал ее ближе и до конца пути не выпускал из своих объятий.
Мы вышли последними, трамвай не спеша остановился на Заводской улице, следующая станция была конечной. Медленно мы прошлись по вечернему району. Марина оглядывала безликую округу, будто видела ее в последний