тишина, та громкая, свистящая в ушах тишина, которая наступает следом за оглушительным шумом. После неестественного неонового света в кухне было темно как в преисподней.
Наконец матушка вылезла из-под стола и несмело поползла к дыре, окруженной валиком застывшей лавы. Оттуда грибом поднялось очередное облако раскаленного пара, и матушка поспешно шарахнулась в сторону.
– Говорят, под Овцепикскими горами расположены рудники гномов, – ни к селу ни к городу сказала она. – О боги, вот маленькие паршивцы удивятся.
Она осторожно тронула туфлей остывающую лужицу железа, расплывшуюся там, где раньше находился чайник, и добавила:
– Экран жалко. На нем были совы. – Ее дрожащая рука пригладила подпаленные волосы. – Думаю, сейчас мне не помешает добрая кружка, э-э, добрая кружка холодной воды.
Эск сидела, изумленно рассматривая свою руку.
– Это была настоящая магия, – отозвалась она наконец. – И ее сотворила я.
– Один из видов настоящей магии, – поправила ее матушка. – Не забывай об этом. К тому же тебе следует научиться управлять сидящей внутри тебя магией.
– Ты можешь меня этому научить?
– Я? Нет!
– Как же мне учиться, если никто не будет меня учить?
– Ты должна отправиться туда, где это умеют делать. В школу волшебников.
– Но ты сказала…
Матушка на мгновение оторвалась от переливания воды из ведра в кувшин.
– Да, да, – резко бросила она. – Но можешь забыть о том, что я говорила, можешь забыть о здравом смысле и всем таком прочем. Иногда приходится идти туда, куда ведут обстоятельства. Полагаю, ты так или иначе отправишься в эту школу волшебников.
Эск обдумала это заявление.
– Ты хочешь сказать, это моя судьба? – спросила она.
Матушка пожала плечами.
– Что-то в этом роде. Может быть. Кто знает?
Той ночью, когда Эск давным-давно лежала в постели, матушка надела шляпу, зажгла новую свечку, убрала все со стола и вытащила из тайника в кухонном шкафу небольшую деревянную шкатулку, в которой лежали бутылочка чернил, древнее гусиное перо и несколько листков бумаги.
Каждый раз, когда приходилось сталкиваться с миром букв, матушка чувствовала себя не в своей тарелке. Ее глаза выпучились, язык высунулся наружу, на лбу бусинками выступил пот, но перо, поскрипывая, все-таки двигалось по странице, хоть и сопровождалось отдельными негромкими «зараза» и «чтоб тебя».
Письмо звучало следующим образом, правда, данному варианту не хватает свечного воска, клякс, замарываний и жирных пятен оригинала:
«Главному Валшебнеку, Низримый Уневерсетет, здрасте, надеюсь все здаровы, я пасылаю вам некаю Искорину Смитт, у ние есть задатки валшебнека, но чиво с ней дальши делать я ни знаю ана трудалюбивая девачка и чистаплотная и исче мастиритса выпалнять разнабразные работы па дому, Я пашлю с ней Дениг, жилаю вам жить долга и закончеть ваши дни в мири, астаюс ваша Исмиральда Ветравоск (дивица)