замечательный Герасим, который, к слову, глаз с милой Евдокии, то есть с меня, не сводил. Тут уже каждый раз перекашивало мою физиономию, и в этот момент я старалась как можно ласковее улыбаться Герасиму, от чего он каждый раз как-то странно вздрагивал. Боюсь, если он еще пару раз приедет к нам в гости, то я позабочусь о том, чтобы у него развился нервный тик.
Почему, спросите, я на него так взъелась? А нечего было пытаться сжимать под столом мою руку будто в порыве небывалой симпатии и вообще делать вид, будто без ума от прекрасной меня, когда и слепому видно, что этого кузнечика бросает в пот от одного взгляда на меня любимую. И пусть у меня не такой уж большой опыт общения с противоположным полом, но интерес мужчины я вполне могу почувствовать. В данном же случае проскальзывала отнюдь не симпатия, а хорошо скрываемое отвращение. Обидно, досадно, но ладно. У меня еще все впереди. Но вот лицемерия я не терпела, а потому нервный тик этому, прости Господи, Герасиму, точно обеспечу! Дайте время! Однако прямо сейчас нервный тик, кажется, имела все шансы заработать я сама. Так как на столе для прибывших гостей стоял не только чай, но и все к нему. А это булочки, варенье, мед и даже мои любимые пироженки. Пироженки! Понимаете? Такие маленькие, легкие, сладенькие, покрытые белой взбитой массой. Рука сама потянулась… нет, не за пироженкой, а за всей тарелкой разом, но заданный Герасимом под руку вопрос сбил гипнотический эффект, и мне удалось взять себя в руки.
– Евдокия, скажите, а как давно вы пришли в себя?
Я скосила на него недовольный взгляд, который так и норовил прикипеть к совершенно другому вожделенному объекту, и ответила:
– Недавно.
В этот момент служанка подошла и подлила ему чай. Я к своему еще не притронулась. Просто если бы я начала пить чай, то непременно взяла хотя бы одну или две, или три, или… В общем, обязательно взяла что-нибудь пожевать.
– Маланья, – позвала я служанку, – принеси мне, пожалуйста, кофе. И покрепче!
А когда та принесла требуемое, начала его медленно цедить. Я люблю совершенно другой кофе – не такой крепкий и с молочком. В данном же случае цель была перебить кофейной горечью настойчивый привкус пироженок, которые в моем воображении уже были у меня во рту, и укротить настойчивое слюноотделение.
Чаепитие в конечном итоге крайне меня утомило, и я решила, что буду делать все, чтобы в будущем их избегать. Потому что моя сила воли крепка, но не стоит ее испытывать слишком часто.
К тому моменту как чета Вылузгиных таки нас покинула, до ужина оставался всего час, и я решила потратить его с пользой. А потому поднялась к себе в комнату и, кое-как стянув платье и оставшись в нижнем белье, начала делать гимнастику. Горничную не звала принципиально.
Начала с самого простого: покрутила головой, потом руками, кое-как корпусом. Потом попыталась сделать поднятие ног. Не скажу, что не получилось, но шуму я наделала. Однако после того как я решила, как в былые времена, дотронуться пальцами рук до пальцев ног и, не совладав с центром тяжести, рухнула на пол, поняла, что заниматься гимнастикой