в Лондоне каком-то или Питере… А я просто ненавижу таскать с собой зонтик. Сыро и холодно. Такое чувство, будто лета и не было…
Два дня подряд еду вечером, после работы, гулять. Как-то обидно, закончив работать в 7 часов вечера, сразу перецца домой и наблюдать, как проходит мимо такая хорошая погода. Маршрут прост – у меня их с децтва немного, самых любимых. Два люблю особенно и всегда хожу ими, когда хочецца подумать обо всем неторопливо или просто пройтись и понаслаждацца погодой. Люблю я эти места. Пушка – Манежка – Герцена – Никитская – Арбат, или Чистаки – Покровка – Китай-город.
Вчера гулял один. Чистые пруды (в простонародье – ЧП). Беру бутылку с пивом (пить пиво на улице – дурной тон во всём цивилизованном мире, Европа – страна баров и кафех, там и пива-то на улице не везде купишь, но мы-то не в Европе… и болт на культуру, прокуренный гаштет в такой хороший вечер – это неправильно!) и сипую по аллее Чистаков. Вчерашний вечер окончательно убедил меня в том, что Арбат моей молодости, Арбат 90-х годов погиб и стал просто туристической пешеходной улицей – его атмосфера переселилась на вечерние Чистые пруды. Я и раньше подмечал кучки неформалов повсюду, людей в косухах, банданах, с гитарами и с пирсингом, в дредах и на казуале. Разных. Мож, я просто так попал, но вчера процентов 80 встречаемых мною на аллее и у метро людей составляли именно такую публику. Особенно меня поразило количество готов (поклонников готического стиля), такого количества людей в чёрной одежде, мрачном макияже и (у многих) с агрессивным пирсингом на щщах в городе я до этого просто не встречал, а на готические пати я не хожу, поскольку, хоть и живу постоянно с чувством депрессии, но не хочу возводить её в культ, а средневеково-мрачный стиль, хоть и не лишен некоторого изящества, но в исполнении современных готов от него за версту несёт дешевым пафосом и подростковыми комплексами. Я шёл и присматривался: странное дело – почти все они сосунки на вид… Мля, они же ничего в жизни не видели, а многие нацепляют на щщи (и не только готов это касаецца, кстати) такое выражение, будто они две войны прошли, всю семью потеряли и вообще пережили глобальную жизненную трагедию – это бесит. Я всегда считал: как бы мне херово не было, есть люди, которым намного хуже, чем мне. Мне всегда такие мысли помогают.
Я просто поймал себя на мысли, что вся эта мрачность и суицидальность во взорах некоторых особей, в их прикиде (одна бледная девушка, с наштукатуренным лицом и подведённым чёрным глазами, засмеялась над чьей-то шуткой, и я аж вздрогнул – настолько красивый девичий жизнерадостный смех не сочетался с обликом упырихи с шипом серёжки под нижней губой… Проснись я ночью рядом с таким созданием, наверное, с испугу, не разобравшись, на голых инстинктах, засветил бы с левой в подбородок или заорал бы со страху, не разобравшись спросонья – я ж человек всё-таки, а не терминатор…). Меня раздражают, даже здесь, в привыкшем ко всему мегаполисе, эти одетые по последней кладбищенской моде дети. Они выглядят нелепо и неестественно, хотя и им нашлось место в этом тёплом вечере на зелёной аллее (с возрастом я стал намного более