такие слова от практичной деловой женщины.
– Я занялась бизнесом, чтобы выжить, свести концы с концами. В душе я по-прежнему археолог, а люди этой профессии – закоренелые романтики.
– Знаешь, я ведь не сразу решился рассказать про корабль, – признался я. – Честно говоря, боялся, что ты сочтешь меня безответственным глупцом.
– Насколько ты уверен? Какие у тебя доказательства?
– Металлические обломки. Я отправил пару штук в университет на анализ. Оказалось, этот сплав неизвестен науке. Университетские сразу сделали стойку и давай спрашивать, откуда у меня эти обломки. Я объяснил, что подобрал их где-то в поле и хочу узнать, что это за металл. Пока что дела обстоят так: я тут хозяин и не желаю, чтобы университет совался в мои раскопки.
Некоторые обломки – просто куски металла. На других есть следы механической обработки. Никакой ржавчины, лишь легкое помутнение поверхности, словно металл отреагировал на длительный контакт с землей. Он очень твердый, почти как алмаз, но не хрупкий. У него невероятный предел прочности. Объяснения могут быть разные, но самое логичное – инопланетный космический корабль. Ничего лучше я не придумал. Постоянно одергиваю себя: надо сохранять объективность, оставаться в рамках научного подхода, нельзя седлать любимого конька и нестись куда придется…
– Эйза, перестань, ну о каком коньке речь? Да, в эту гипотезу верится с трудом, как и в доказательства… Но вот они, прямо перед тобой. Разве можно их игнорировать?
– В таком случае, – сказал я, – позволь рассказать кое-что еще. У меня есть… как бы правильнее выразиться… странный сосед. Да, такое определение ему вполне подходит, но здесь уже никаких доказательств, кроме ощущений и визуальных контактов. Рассмотреть его я так и не сумел, но не раз ловил на себе его взгляд и замечал мельком – не существо, а какие-то очертания, из-за которых кажется, что рядом кто-то есть. Именно кажется: пойми, я пытаюсь сохранять научную объективность. На чисто наблюдательном уровне я уверен, что он существует. Появляется в саду, но нечасто. Насколько понимаю, он шастает по округе.
– Другие его видели?
– Думаю, да. Время от времени кто-нибудь говорит, что испугался кугуара, – хотя не понимаю, почему люди боятся кугуаров. Наверное, это атавистический страх, а от него так просто не отделаешься. В сельской местности принято бояться медведей и пум. Это что-то вроде излюбленного развлечения.
– Может, тут и правда водятся кугуары.
– Сомневаюсь. Горного льва здесь не видели уже лет сорок, а то и больше. Дело в том, что существо, о котором идет речь, и впрямь похоже на большого кота. Один местный – занятный старик, нечто среднее между Даниэлем Буном[1] и Дэвидом Торо[2], всю жизнь провел в лесу – знает о нем больше остальных.
– И кто же, по его мнению, этот странный сосед?
– Нет никакого мнения – ни у него, ни у меня. Несколько раз мы беседовали и пришли к выводу, что не знаем, кто он такой.
– По-твоему, это существо как-то связано