сославшись на иную сексуальную ориентацию. «Мы будем друзьями», – сказала она. У Лис на это сообразительности не хватило.
– Ладно, будем считать пока, что это Уолш, – сказал Олли.
– Что Уолш? – переспросила Лис, – Ты хочешь сказать, что Уолш из ревности нанял киллеров, чтобы убить меня?
– А может он хотел убить нас обоих? – предположил Олли и добавил суетливо: – Заметьте, я тут совершенно ни при чем!
– Ты оскорбила его в лучших чувствах, ты плюнула ему в лицо, – Гуго нацелился в нее пальцем, – за это убивать надо. Обоих. Одной пулей.
– Да я же не хотела! Я не поняла ничего!
– Но он-то этого не знает, – умоляющим голосом заговорил Олли, – Позвони ему, скажи так, мол, и так, ошибочка вышла, согласная я. Может он и передумает…
– Да ну вас с вашими шуточками! – дошло наконец до Лис. – Два дегенерата!
– Да… Антропология здесь бессильна. – задумчиво произнес Гуго, глядя в вечереющее небо. – Антропология здесь… Постойте-ка! Чем, ты говоришь, наполнены эти марсианские пузыри?
– Почти земной воздух, богатый кислородом, и чистый гашиш.
– Конечно! – Гуго хлопнул себя ладонью по лбу. – Ну конечно! Как я сразу не подумал… Великая алхимия!
– Ну говори, не томи! – взмолился Олли.
Гуго снял с шеи небольшой медальон с изображением стилизованного африканского барабана с отпечатком раскрытой ладони и протянул его Лис.
11
Все началось с «Великой алхимии».
В среду, 5 апреля 1978 года, в Париже, в небольшом семейном кафе «Луазон бьен дюмтэ» собралась обычная компания. Половину компании составляли люди, прожившие в этом районе всю свою жизнь, и помнившие, как в «Луазон бьен дюмтэ» проводили время их родители и даже деды. Другая половина состояла из студентов, артистов, журналистов и художников, живших на съемных квартирах в шаговой доступности от кафе. Посторонние, в особенности туристы, заходили сюда крайне редко, чему втайне радовался, несмотря на интересы бизнеса, хозяин кафе Готье Перра. Он любил и сам поболтать с завсегдатаями, любил вникать в их секреты и личные дела, советовать, ободрять, похлопывать по плечу. Посетители же, которые с первого взгляда не нравились месье Перра, удостаивались такого холодного приема, что у них и мысли не возникало прийти сюда второй раз.
Итак, в эту среду все шло как обычно. Первым из завсегдатаев пришел граф Жан-Марк де Труасу со своей неизменной тростью и раскрыл ожидавшую его свежую «Фигаро». Потом подтянулись остальные, и в течение часа все 12 столиков в открытом с двух сторон зале были заняты. Последним прибежал самый молодой член общества, выпускник профессионального колледжа Эрнесто Рохо, прибывший в Париж учиться с какого-то далекого полинезийского острова.
Готье Перра стоял возле барной стойки и благодушно наблюдал, как из отдельных реплик, перебрасываемых между столиками, постепенно, как чай в прозрачном чайнике, заваривается общая беседа.
– Э, нет, нет, нет, – закричал вдруг Перра. – Только