звук. И время от времени наклонялся над колодцем, погружая в зияющую бездну свой встревоженный взгляд.
Пробило одиннадцать, двенадцать, час.
Вдруг он схватил Ганимара за руку, и тот мгновенно проснулся.
– Вы слышите?
– Да.
– Что это такое?
– Это я соплю.
– Да нет, слушайте…
– А! Действительно, автомобильный гудок.
– И что?
– А то, что вряд ли Арсен Люпен станет использовать автомобиль в качестве тарана для разрушения вашего замка. Поэтому, господин барон, на вашем месте я бы поспал… и с вашего позволения, я этим снова займусь. Доброй ночи.
Это был единственный тревожный сигнал. Ганимар вернулся к прерванным сновидениям, и барон не услышал больше ничего, кроме его звучного размеренного храпа.
На рассвете они вышли из своей клетушки.
Глубокая безмятежная тишина, напоминающая утренний покой над прозрачным водоемом, окутывала замок. Сияющий от радости Каорн и по-прежнему невозмутимый Ганимар поднимались по лестнице. Ни звука. Ничего подозрительного.
– Что я вам говорил, господин барон? Честно говоря, я не должен был соглашаться… Мне неловко…
Он достал ключи и вошел на галерею.
На стульях, согнувшись и свесив руки, спали два агента.
– Тысяча чертей! – проворчал инспектор.
В ту же секунду раздался крик барона:
– Картины! Сервант!
Он что-то бормотал, задыхался, указывая рукой на пустые места, оголенные стены с торчащими гвоздями и повисшими бесполезными веревками. Ватто исчез! Полотна Рубенса украдены! Гобелены сняты со стен! Витрины с драгоценностями опустошены!
– Канделябры Людовика XVI! Подсвечник регента! И моя Мадонна двенадцатого века!
Потрясенный барон в отчаянии метался по галерее. Он вспоминал, сколько было заплачено за пропавшие вещи, подсчитывал размеры понесенных утрат, складывал как попало цифры и что-то бормотал, не договаривая фраз. Топал ногами, корчился, обезумев от злости и горя, как будто его совсем разорили и остается лишь пустить себе пулю в лоб.
Если хоть что-то и могло его утешить, так это ступор, поразивший Ганимара. В отличие от барона, инспектор застыл на месте, словно окаменел, и помутившимся взглядом изучал обстановку. Окна? Закрыты. Замки на дверях? Не тронуты. Щели в потолке нет. Как и дыры в полу. Идеальный порядок. Должно быть, все происходило по заранее рассчитанному, непреложному и логичному плану.
– Арсен Люпен… Арсен Люпен, – шептал он с удрученным видом.
И вдруг, будто встряхнувшись от гнева, инспектор бросился к своим агентам, сердито растолкал их и обругал. Но они так и не проснулись!
– Черт возьми, – сказал Ганимар, – неужели их…
Он наклонился и внимательно вгляделся в каждого по очереди: агенты спали, но сон этот не был естественным.
– Их усыпили, – сказал он барону.
– Но кто?
– Он, черт возьми! Или его банда, но по указке главаря. Трюк в его духе.