Но ее муж прямо вцепился, так и так рассматривал… я сперва думала, что просто заглядывает в мое декольте, даже оттопырила для него, у меня там все еще торчат, как у девочки на холоде, но он в самом деле пялился не на сиськи, вот негодяй!
– Мама…
– Что «мама»? Он уговорил тут же зайти к нему в лабораторию… Но, как оказалось, не для, а всего лишь хотел посмотреть ту брошку под микроскопом и еще под какими штуками. Негодяй и мерзавец! Так поступить с женщиной…
– Красивой женщиной, – поспешно вставил я, – и что дальше? Ты зашла?
Она поджала губы.
– Зашла. Думала, не так его поняла, но он сразу же положил брошку на свое стеклышко… Это на столе у него такое стеклышко, хотя оно не стеклышко, а… В общем, негодяй, мерзавец и хам!
– Понятно, – сказал я обреченно.
Отчим слушает внимательно, ест тихонько, стараясь не привлекать внимания ни словом, ни жестом, а она всмотрелась в меня пристально.
– Ты знал? Знал, что тот камешек – настоящий бриллиант, еще неизвестный науке?
– Мама, – сказал я с тоской, – я же просил не афишировать.
Она округлила глаза.
– Что? Ты всерьез? Может быть… и остальные камешки…
Я вздохнул:
– Мама… какие другие? Где ты видела другие?
– Но…
– Тебе показалось, – произнес я настойчиво. – Почудилось. Померещилось.
– Но тогда, – прошептала она в священном ужасе, – и твоя Орландия… ей что, для реализма дали поносить настоящие драгоценности из Версаля, Лондона или Грановитой палаты?.. Вот это настоящее отношение к искусству!.. Это правильно, сериалы – в массы! Сериалы – это наш современный Версаль, Пикассо и Бертолини Берлускони!
Отчим произнес осторожно и стеснительно:
– Дорогая, он хочет сказать, что все гораздо серьезнее.
Она посмотрела на меня вытаращенными глазами.
– Сынок?
Я покачал головой.
– Мама…
Она ахнула, глаза вовсе округлились, а рот распахнулся.
– Что… я боюсь даже услышать такое… Это что, королева Брунея? Или где у нас еще остались монархические режимы?.. Она что… настоящая?
– Вы же обнимались, – буркнул я. – Не виртуальная вроде бы. Хотя со стороны…
– Сынок, – вскрикнула она, – но я не представляю… Нет, королеву представляю, да и видела, но ты… ты не умел заинтересовать девушек, что даже в официантки не годятся. Да что там в официантки, в посудомойки! А здесь… королева.
– Мама, – сказал я с тоской, – все гораздо серьезнее. Выполняю важное правительственное задание. В детали посвятить не могу. И так сказал очень много.
Отчим проговорил медленно:
– Евген… ты работаешь в тех местах, на которые я думаю?
Мать оглянулась на него в диком непонимании.
– Отец, – сказал я, – помолчи, мама у нас такая впечатлительная, такая наивная, такая, что… Чем меньше об этом знают, тем лучше.