тяжелый крейсер и 6 лайнеров тоннажем более 10 тысяч брт каждый! Вряд ли какой-то другой командир нашего подводного флота попадал в такую «овчарню».
3. Наличие в море большого числа немецких субмарин значительно облегчало действия С-13, поскольку не давало возможности вражеским кораблям применять оружие сразу же после обнаружения лодки. На это же обратил внимание комдив Орел (док. № 6.3), писавший, что корабли противника «действуют против наших ПЛ нерешительно, демаскируют себя запросами, в атаках медлят, что в большинстве случаев и позволяет нашей ПЛ отрываться в надводном положении».
4. Из-за поломки руля на лайнере «Ганза» конвой 2-й учебной дивизии ПЛ сильно сократился в составе, что значительно упростило условия атаки, так как многочисленный конвой, сопровождаемый несколькими кораблями охранения, атаковать всегда сложнее и опаснее.
5. «Густлоф» в момент атаки шел практически без охранения – TF-1 из-за течи вернулся в порт, а «Лёве» отстал настолько, что с С-13 его даже не видели.
Конечно же никакое везение не помогло бы, если бы свой вклад в успех не внесли экипаж «эски» и сам Маринеско. Не в пример предыдущему и последующему походам командир С-13 действовал очень активно и сильно рисковал собой и командой – ведь не мог он знать о немецких ограничениях на применение оружия в отношении подлодок. Несомненно, что добиться своего выдающегося успеха Александру Ивановичу поспособствовала очень сильная мотивация – знание, что его дело будет рассматриваться военным трибуналом с учетом результатов похода.
Реальность обошла самые смелые надежды командира С-13 – после возвращения из похода речь о трибунале даже не заходила. Впрочем, он и не требовался – в январе кривая нарушений на бригаде наконец-то пошла вниз. После 39 самовольных отлучек в декабре, в январе их стало 18, в феврале и марте по 8, в апреле – 6. Новый скачок – 21 за месяц – пришелся на май, но это уже совсем другая история, и мы к ней еще вернемся. Что касается персонально Маринеско, то достигнутый им успех покрыл все старые счета. Уже 19–20 февраля благодаря публикациям в финской прессе штабу бригады стало ясно, что Маринеско вернулся из похода с нетривиальными достижениями. В годы войны крайне редко удавалось установить название потопленных нашими силами судов и тем более перевозимый ими груз. Как правило, этим занимались послевоенные историки, причем работа по установлению истинных результатов боевой деятельности нашего подводного флота растянулась на многие годы и в основном завершилась лишь к концу первого десятилетия XXI в. Но не в случае с Маринеско. Хотя «личность» второго уничтоженного корабля окончательно была установлена лишь спустя примерно 10 лет после атаки, потопление «Густлофа» было сразу же занесено на его счет. Но еще значимее, чем потопление двух судов, казалась гибель 3700 вражеских подводников. Откуда взяли эту цифру шведские и финские журналисты – тема для отдельного расследования, у наших же офицеров она не вызвала ни малейшего сомнения, как не вызывала