источник – крестьянин, пахавший сохой поле в видимости аэродрома, вдруг поднял вертикально над головой мотыгу с длинной ручкой и стал ею описывать круги над головой. Рядом с его полем шла грунтовая дорога на аэродром, по которой туда-сюда сновали местные дехкане, пешком и на велосипедах. С источником была устная договоренность, что, когда по дороге будут двигаться два знакомых ему «духа», подорвавших нашу машину, он просто будет стоять, изображая отдых от работы, и мотыгу неподвижно поставит рядом с собой черенком вверх. Увидевший в бинокль такое необычное поведение источника Тимченко чуть не выпал в осадок, резко рванул с места свой УАЗ-469 и через пару минут, наставив на «духов» автомат, заставил сесть в свою автомашину, где их уже ждали солдаты взвода охраны.
В кабинет ко мне задержанных ввели по одному. Оба молодые, стройные, чернобровые и черноглазые парни в национальной одежде. Держатся уважительно, скромно, с достоинством. Переводчиком у меня стал солдат-азербайджанец из взвода охраны Особого отдела. Я несколько часов настойчиво, но безрезультатно пытался выяснить обстоятельства вчерашнего подрыва нашей бронемашины и их причастность к этому. Оба афганца начисто отрицали свою принадлежность к местному бандформированию и к вчерашнему подрыву. По совету Симирского мы спрятали за непрозрачной занавеской с дырочкой секретного источника-крестьянина, который заранее подробно описал нам, как эти два брата закладывали мину и подорвали нашу боевую машину. Получили за эту операцию более 400 000 афгани. Он предварительно также обстоятельно рассказал об их душманской работе в отряде. Посмотрев в дырочку в занавеске и послушав их показания, крестьянин подтвердил мне через переводчика, что эти двое – родные братья, 21 и 23 лет, и являются действующими членами местной банды. Именно они и совершили подрыв машины. Видя безрезультатность моих усилий, Валентин Романович вручил мне небольшой карманный Коран, и я, по его совету, попросил обоих поклясться на этом Коране, что они говорят мне только правду. Оба поклялись со смиренным выражением лица, и все равно полностью отрицали все обвинения в свой адрес…
Уже потом я узнал, что при подобных методах допроса «духи» никогда ничего не скажут. Опытный афганский майор из разведки дивизии через несколько месяцев рассказал мне об этом более подробно. У афганцев принято с уважением относиться к вышестоящему афганцу, которого они между собой называют «господин». Этот господин в поведении должен излучать жестокость и силу. Все разговоры «по-хорошему», без применения физической силы, считаются за слабость «господина» и не вызывают даже элементарного уважения к нему. А если к ним обращается «по-хорошему» даже не «господин», а презренный «кафир» (неверный), то они никогда не скажут ему правды, даже если поклянутся на Коране. Тем более, что Коран, принятый из рук «кафира», не считается полноценным Кораном, он осквернен. Я был еще неопытным при опросе этих двоих «духов», ничего этого не знал. Но даже когда узнал, я ни разу в Афганистане не замарал своей чести, ни разу не ударил пленного…
Шиндант