типы, искали меня. Но скоро уже весь район знал о мамином раке. Так что меня больше не трогали. Может, старик шепнул пару слов копу. В школе наверняка вздохнули спокойно. Учителям со мной было несладко. Характер и все такое. Замашки малолетнего преступника, понимаешь ли.
Мне дали кличку Джекси Конина. Смешно, видите ли. Я оценил. И позаботился о том, чтобы каждая сука, которая так меня называла, дорого заплатила за свои слова. Без скидок, исключений, залогов и возвратов.
Конину я, между прочим, пробовал. Нормально. Городские теперь такие неженки, что даже кенгуру есть не могут. Скоро они все поголовно станут вегетарианцами – и вот тогда обрыдаются. Им прямая дорога назад в обезьяны.
Даже если твой старик известный идиот, ты не обязан всю жизнь носить то же клеймо. Я не виноват в том, что Капитан тронулся мозгами. Мама винила в этом сначала карты. Потом – компьютер и онлайн казино. Будто сам Кэп тут ни при чем. Слушать тошно. Когда я лупил очередного пацана, то защищал не Капитана. Еще чего! Я защищал себя.
Учителям надоело. Они пригласили мозгоправа из Перта. Я думал, приедет мужик в белом халате, оказалась девица в крошечном платье. Ее интересовало, нравится ли мне бить детей. Я ответил утвердительно – чтобы ее пронять. Она покраснела вся, даже на груди. Милая была девица, только не представляла, что чувствует человек, над которым смеется весь город. А может, мне и правда нравилось мочить пацанов. Особенно тех, кто распускал язык. Нравилось смотреть, как они валятся на спину и ловят ртом воздух. Девица спросила, не одиноко ли мне, нет ли проблем дома. Вот же гений, господи! Я ответил – все нормально, я в полном порядке, – и она поверила. По крайней мере, второй раз не приехала. После этого меня начали еще чаще оставлять после уроков. Несколько раз не допускали до занятий вообще, временно исключали. Задерживаться после уроков я любил. Мог бы руку себе отгрызть, лишь бы сидеть весь день на веранде, смотреть на флагшток и наблюдать за маленькими драчливыми жаворонками. Безопаснее, чем дома, намекну я вам.
В начальной школе я жил неплохо, у меня имелся приятель. Кенни Чен. Его старики держали китайскую забегаловку рядом с пабом. Кенни был маленьким и четырехглазым, но умным. Разговаривал с подковыркой, двусмысленно. Например, отпускал шуточки без улыбки. Любил съязвить, да. Дети говорили, будто Кенни считает себя выше других. Бред. С чего бы мелкому рисоеду так думать?
Мне же казалось, что дети относятся к Кенни Чену паршиво. Поэтому я вертелся вокруг него, по-дружески. Звал погонять мяч и все такое. Тех, кто проявлял к Кенни неуважение, я вырубал с особой жестокостью. И он сделался неприкасаемым, о да… С каждым днем Кенни Чен будто прибавлял в росте и все больше превращался в австралийца. А потом вдруг начал вести себя странно. Даже я решил, что он зарывается. Кенни стал просиживать все перемены в библиотеках. При встрече на улице он даже не смотрел в мою сторону. Я гадал – может, предки Кенни меня не одобряют? Или он принял меня за гея? Азиаты же не любят голубых. Как-то раз на стадионе я