жизнь – дело сложное!»
«Это так?»
«Да, именно так».
«Он просто ходит на сторону потрахаться. Это совсем несложно. Неужели ты из-за этого от него уйдешь?»
– Перестань! – прикрикнула она себе.
Издалека то тише, то громче доносилось древнее храмовое песнопение.
«Ты сходишь с ума, сидишь тут и кричишь на себя».
«Где этот дурацкий мел, будь он проклят?»
«И еще одно».
«Что еще?»
«Будь я на месте других, я бы не доверила тебе исцелить даже мушку. Родила четырех мертвых младенцев – да ты себя не можешь исцелить!»
Анис соскоблила засохший секрет с настенной лампы, распахнула ногой заднюю дверь и вынесла его на солнечный свет. Проводила секрет взглядом, когда он взмыл с ее ладони и улетел в небо. Храмовое песнопение теперь звучало громче, почти истошно. Отсюда она увидела фабрику игрушек.
Голоса поющих ведуний обычно ее умиротворяли, но не сегодня.
6
Сонтейн Мелоди Игнобл Интиасар слезла с любимого дерева Романзы, пройдя через лес, минут через пятнадцать вышла на каменистый пляж Мертвого острова и призывно помахала двоим мужчинам, сидевшим на корме рыбацкой лодки. За небольшую плату они согласились перевезти ее обратно на Баттизьен.
Сонтейн залезла в лодку, громко выразив неудовольствие своими все еще скользкими от масла руками. Один из мужчин поглядел на нее с недоумением.
– Что-то не так? – огрызнулась она.
– Да нет, – отозвался он, устремив взгляд в безоблачное небо.
Лодка отплыла от берега. Сонтейн задумалась, чем бы сейчас заняться. Домой идти не хотелось. Мамуля будет суетиться и браниться, что она исчезла из дома, никого не предупредив.
А ей хотелось расспросить Романзу, как это он отважился не просто не стесняться, но даже кичиться любовной связью с Пайларом, как будто в этом не было ничего такого. И жить в лесной чаще, словно он не человек, а мангуст. И знать, что многие его презирают. Но в ее глазах он был одним из самых отважных людей, известных ей, и просто старался быть самим собой. Вот бы он мог поделиться с ней своей отвагой!
Никто не знал, сколько раз мужчины пытались ее изнасиловать. Даже Данду не знал, хотя она кое-что рассказала ему об этих происшествиях. И дело было не в том, что она сама чувствовала, просто она была уверена, что эти происшествия объясняли, почему она с таким страхом думала о первой брачной ночи. И когда настал удачный момент, чтобы спросить совета у Зазы, она не смогла осмелиться. Ей следовало все ему объяснить, но она не хотела огорчать брата.
Зато она видела и светлую сторону этих мрачных историй: ни одному из тех мужчин не удалось добиться цели.
Все началось, когда ей было десять лет. Она шла утром в школу – мимо домов, где в саду копошились садовники, а взрослые мужчины торопились на работу, – и все они обнажали пенисы и нарочно помахивали ими, так чтобы она видела. Один из папиных приятелей под столом гладил ее коленки. А после первого в жизни поцелуя – ей было двенадцать – поцеловавший