сможет одновременно успевать уворачиваться от стрел, отбивать удары и держать на расстоянии нападающих. Даже у хорошо натренированного, опытного бойца есть предел возможного. Слишком много врагов против него одного, и он ранен. Оставалось попробовать прорваться или умереть! Главное уже сделано – струг ушел в море, увозя похищенного мурзу.
Вращая перед собой клинок, Тимофей ринулся на выставленные навстречу ему острия копий, но тут тупая стрела ударила его сзади в голову, а спереди достала другая, угодив в правое плечо. Почти ослепший от боли, он все же успел сделать еще шаг, прежде чем упал, сбитый с ног подкравшимся стражником.
Сразу же навалились другие: били каблуками по пальцам, сжимавшим рукоять сабли, выламывали за спину руки, пинали ногами, стараясь злобно отомстить за пережитый ужас. Еще бы, только что каждый из них с содроганием ждал молниеносного разящего удара его клинка, а теперь, когда противник повержен, им казалось, что, добивая его, они уничтожают свой страх…
Освободившись от седоков, выносливые кони помчались еще быстрее. Ивко, как опытный табунщик, гнал их к проселочной дороге, уходившей от берега моря к предгорьям. Скорее это была даже не дорога, а широкая каменистая тропа, начинавшаяся за студеным, сбегавшим с гор ручьем и проходившая через густой лес.
Он не знал, что татары разделились и за ним бросилась в погоню только часть преследователей, поэтому решил не торопиться, а подольше водить их за нос. Но и затягивать смертельно опасную игру не имело смысла: настигнут – не помилуют! Выстрел в упор или удар острой сабли покажутся счастливым избавлением от тех мук, которые ожидают в случае плена: ордынцы изобретательны на жестокие, нечеловеческие пытки и не остановятся ни перед чем, чтобы до конца проникнуть в тайну серба и его хозяина. Открытого боя Ивко тоже не выдержать: у него только два пистолета и широкий длинный кинжал. Впрочем, он больше надеялся не на оружие, а на собственную хитрость и удачливость. Главное – дотянуть до леса! И он тянул изо всех сил, гортанными криками подгоняя распаленных скачкой лошадей.
Погоня не отставала. Ордынцы упрямо стремились настичь похитителей мурзы. Утешало одно: здесь татары не могли кинуться наперерез – мешали камни. Зная местность, они не станут рисковать, боясь в темноте покалечить ноги коней. Однако враги мчались что есть мочи и пусть медленно, но приближались. Если так пойдет и дальше, то скоро они уже начнут дышать в спину Ивко.
Серб пожалел, что у него нет «чеснока». Как бы сейчас пригодилось это древнее, простое, но безотказное средство, способное надолго задержать любую конницу. Умелые кузнецы издревле выковывали толстые острые шипы примерно в половину пальца длиной и соединяли их по четыре таким образом, что, как ни брось маленького железного ежа на дорогу, всегда один шип торчал острием вверх, а три других служили упором. Впиваясь в копыта, раздирая шкуру и ломая кости на ногах лошадей, «чеснок» всегда был надежным помощником уходящих от погони. Естественно, возить его приходилось в мешке из сыромятной кожи,