ли правильное решение, – сказал Анден, – но я о своем не жалею, ведь я до сих пор жив и приношу пользу людям, хотя и по-другому. – Он сел на стул у кровати Лотта, стараясь не разглядывать его темные глаза и тень щетины на подбородке. – А как насчет тебя, Лотт-цзен? – спросил он. – В Академии ты не хотел приносить клятву клану и становиться нефритовым воином. Почему же ты все-таки это сделал?
Лицо Лотта посуровело, а нефритовая аура съежилась. Анден решил, что Лотт не ответит, но тот сказал:
– Все говорили, что мой отец был отличным Кулаком, зеленее некуда. В детстве мне не хотелось иметь ничего общего с этой сволочью, да узнают его боги. – Лотт попытался глубоко вздохнуть и подался вперед. Потом снова откинулся назад и приподнял голову. – Но после его смерти клан заботился о маме и сестрах. Теперь сестры уже окончили колледж, а у мамы свой небольшой бизнес. Они не могли о таком и мечтать. Так почему бы мне не получить самый высокий ранг в клане, какой мне по силам? Это лучшее, что я могу сделать для семьи. – В его глазах вспыхнул вызов, словно он ожидал от Андена возражений. Но, когда Анден не ответил, из голоса Лотта исчезла воинственность. – Колосс первым из клана заговорил со мной как с мужчиной, – признался он. – Он сказал, что я должен быть самим собой, а не бледной копией отца. Дал мне понять, что можно быть Зеленым без жестокости и злости.
– Я никогда не считал тебя чьей-то копией. Для меня ты всегда был собой, – тихо сказал Анден.
Под влиянием порыва он протянул к Лотту руку, но тот отдернул свою, не резко, но вполне очевидно. Смутившись, Анден тоже убрал руку.
– Я рад, что ты доволен своим выбором, – сказал Лотт без злости, но отвернулся, сделав вид, что не замечает неловкости Андена. – Спасибо, что подлатал меня, кеке. Теперь, когда я стал Первым Кулаком, рискую гораздо сильнее, и если мне не повезет, могу попасть в еще худшую передрягу. Я не могу позволить себе быть беспечным и ошибаться.
Когда Анден вернулся в свой крохотный кабинет, который делил с двумя другими врачами, сегодня отсутствующими, на автоответчике его ждало сообщение на эспенском. Анден посмотрел на часы и быстро вычислил разницу во времени. В Адамонте сейчас было утро. Чтобы сэкономить на междугороднем звонке и не звонить за счет больницы, обычно для разговоров с доктором Мартгеном Анден пользовался телефонной карточкой. Тот ответил через два гудка.
– Слава Господу, что я до вас дозвонился, – сказал эспенский врач. – Боюсь, мы уперлись в стену.
За последние шесть лет доктор Мартген и еще несколько его пылких последователей в Эспении с негласной поддержки Равнинного клана пытались добиться легализации биоэнергетического нефрита в медицинских целях на основе кеконской практики. Сейчас в Национальной ассамблее как раз обсуждался соответствующий законопроект, но его не давало провести Медицинское общество Эспении.
– МОЭ хочет не только отклонить закон, но и предлагает ввести более суровые наказания для тех, кто, по их словам, «использует биоэнергетический нефрит для недоказанных