друзей, покуда есть надежда.
– Надежды нет, – сказал Эомер. – Ты не найдешь тех, кого ищешь, в северных пределах.
– Однако же они позади не остались. Неподалеку от Западной Ограды нам был явный знак, что хотя бы один из них жив и ждет. Правда, оттуда до самого всхолмья нет никакого их следа, ни напрямик, ни по сторонам, если только не изменил мне напрочь глаз следопыта.
– Тогда что же, по-твоему, с ними случилось?
– Не знаю. Может статься, они убиты и похоронены вместе с орками; но ты говоришь, не было их среди трупов, и вряд ли ты ошибаешься. Вот разве что их утащили в лес до начала битвы, даже прежде чем вы окружили врагов. Ты вполне уверен, что никто из них не выскользнул из вашего кольца?
– Могу поклясться, что ни один орк никуда не выскользнул после того, как мы их окружили, – сказал Эомер. – К опушке мы подоспели первыми и сомкнули кольцо, а после этого если кто и выскользнул, то уж никак не орк, и разве что эльфийским волшебством.
– Друзья наши были одеты так же, как мы, – заметил Арагорн, – а мимо нас вы проехали средь бела дня.
– И правда, – спохватился Эомер, – как это я позабыл, что когда кругом чудеса, то и сам себе лучше не верь. Все на свете перепуталось. Эльф рука об руку с гномом разгуливают по нашим лугам; они видели Чаровницу Золотолесья – и ничего, остались живы: и заново блещет предбитвенный меч, сломанный в незапамятные времена, прежде чем наши праотцы появились в Ристании! Как в такие дни поступать и не оступаться?
– Да как обычно, – отвечал Арагорн. – Добро и зло местами не менялись: что прежде, то и теперь, что у эльфов и гномов, то и у людей. Нужно только одно отличать от другого – в дому у себя точно так же, как в Золотом Лесу.
– Поистине ты прав, – сказал Эомер. – Но тебе я и так верю, верю подсказке сердца. Однако же я – человек подневольный. Я связан законом: он запрещает чужакам проезд и проход через Ристанию иначе как с дозволения самого конунга, а в нынешние тревожные дни кара ослушнику – смерть. Я просил тебя добром ехать с нами, но ты не согласен. Ужели придется сотнею копий одолевать троих?
– Закон законом, а своя голова на плечах, – ответствовал Арагорн. – Да я здесь и не чужак: не единожды бывал я в ваших краях и бился с вашими врагами в конном строю Мустангрима – правда, под другим именем, в ином обличье. Тебя я не видел, ты был еще мальчиком, но знался с твоим отцом Эомундом, знаю и Теодена, сына Тенгела. В те времена властителям Ристании на ум бы не пришло чинить препоны в столь важном деле, как мое. Мой долг мне ясен, мой путь прям. Поторопись же, сын Эомунда, не медли с решением. Окажи нам помощь или, на худой конец, отпусти нас с миром. Или же ищи исполнить закон. Одно скажу: тогда дружина твоя сильно поредеет.
Эомер помолчал, потом поднял голову.
– Нам обоим надо спешить, – сказал он. – Кони застоялись, и с каждым часом меркнет твоя надежда. Я принял решение. Следуй своим путем, а я – я дам тебе лошадей. Об одном прошу: достигнешь ли своего или проездишь впустую, пусть