совсем прекратилось. Некоторое время Юлий стоял и слушал очень внимательно, пока не стал различать у себя в ушах гул крови, бегущей по сосудам. Но тиканье не возобновилось. Он не отрывал взгляда от шкатулки, которая в темноте напоминала чёрный камень, забытый кем-то на белой тумбочке жены, совсем близко от её лица. Представил, что шкатулка – это первая в мире бомба с часовым механизмом, прямиком из 19-го века попавшая к ним в квартиру, изобретение гениального террориста.
Конечно, это чушь.
Конечно. Только тиканье ему не приснилось.
Он присел и заглянул в лицо жены. Почему-то вспомнил, как они поцеловались впервые, давно, во времена лучшие, чем теперь. Вспомнил, какой она была тогда ласковой и мягкой.
Господи.
Юлий вернулся в постель, на этот раз шумно, с кроватным скрипом, отчего Алиса заворочалась во сне. Он собрался ждать, когда начнётся тиканье, но заснул, не дождавшись.
***
В понедельник Юлий работал в первую смену, домой возвращался чуть позже часа дня. В полпятого ехал забирать Алису с работы. Таким образом, Юлий располагал тремя часами свободного времени, которые он мог посвятить разгадке тайны шкатулки.
Он сделал несколько снимков шкатулки на телефон. Крышку сфотографировал дважды, второй раз крупным планом, так, чтобы в кадр попала надпись целиком. Надпись его особенно интересовала. Тот, кто её сделал, использовал латиницу. Много воды утекло с тех пор, как Юлий закончил медицинский факультет, где, конечно, преподавали латынь, но теперь он в совершенстве помнил лишь медицинские термины, а остальное благополучно забыл (исключая некоторые пословицы вроде: «Quod licet Jovi non licet bovi»). И всё же сохранившихся знаний хватало, чтобы понять: буквы на шкатулке латинские, а вот слова – нет. Предстояло выяснить, на каком языке сделана надпись. К счастью, Юлий знал, к кому обратиться за помощью.
Он нашёл номер мобильного телефона Толика Морозовского, школьного приятеля, человека с широким кругом увлечений и, соответственно, знакомств. Кажется, Толик знал полстраны. Не исключено, что и половину земного шара. В число его увлечений входили нумизматика, спелеология и прыжки с парашютом. Испытывая некоторую неловкость от того, что в последний раз звонил Толику чуть ли не два года назад (и тоже по делу, всегда по делу), Юлий набрал номер.
Всего два гудка (чертовски долгие два гудка, подогревающие боязнь того, что Толик сменил номер), и в трубку ворвался энергичный голос старого знакомого:
– Да, Юлианыч, приветствую! Как твои дела-делища?! А я как раз приехал с Байкала. Третий раз посещаю – и всё такая же красота, такой же восторг! Губят его, губят, проклятые! Ага! А через две недели уезжаю на Памир, с альпинистами! Вот так и живём! А как же! В жизнь столько возможностей, старик, столько кайфа! Я тебя как-нибудь вытащу из этого городишки. В Австралию, на рифы махнём, сам посмотришь, какая там красота! Ага! Что нового?
– Мне похвастаться нечем, – ответил Юлий, непроизвольно расплываясь в улыбке. – Живу и живу себе. Всё так же лазаю в ротовые полости пациентов.
– В следующем году планируем