спешащего рейса.
В полёте, как сокол, всегда молодой.
Отрекаюсь от старого места.
Спасибо, меня что взяла ты с собой,
Небесного замка принцесса.
(Дальше была задержка рейса
в Ташкенте на целые сутки,
а моего Пегаса и того больше.)
Может вырос я просто
Может вырос я просто,
Что с трудом узнаю
Этот домик по скосу,
Где встречал я весну.
Вроде был он чуть шире
И широкий был двор,
А сейчас глядит сиро
Через низкий забор.
Переехала печка
На другой уголок,
И трепещет сердечко:
Этот мир вдруг не тот.
Здесь висели качели,
Между двух тополей;
Одноного старея
Смотрит шапка ветвей;
И поморщилась тропка,
Что до школы вела;
И присела чуть горка,
Что на санях несла.
Но, как в детстве, под горку
Быстро к дому бегу
По тропинке короткой,
Затвердевшей в снегу.
Может вырос я просто:
Узнаю всё с трудом
Покосившийся ростом
Этот край мой родной.
«В этом доме, где шло мое детство…»
В этом доме, где шло мое детство,
Есть любимый теперь уголок:
Я люблю у печурки погреться,
Посмотреть, как горит уголёк,
Запустить в теплоту клубы дыма,
«Беломорский канал» теребя;
И уходит дымок в злую зиму,
И уносит он в детство меня.
Уплывает незримо
Уплывает незримо
Из души холодок:
Повстречал в этом мире
Я тепла ветерок.
Ты открыла объятья
И впустила весну,
И печалью нарядно
Укрываешь красу,
Как укрытая зелень,
Что под снегом лежит.
Стал просторен и светел
Ледяной мир души.
В моё сердце ты радость
Льёшь по каплям живым.
Но лукавые взгляды
Что печалью полны?
«Ты сурово встречаешь…»
Ты сурово встречаешь
Так родное дитя:
За метелью ты прячешь
Золотые поля.
Ты морозишь нещадно —
Это мне поделом,
Что уехал за счастьем,
Позабыв отчий дом,
Что вернулся обратно
Твой ни с чем блудный сын:
Он скитался напрасно
По просторам иным,
Подымался и падал —
Как суров этот мир!
Сколько в нём горько плакал!
Ты прости всё, Сибирь.
Бродяга
Я беспутный бродяга,
Убегающий прочь.
Дворовая собака
Материла всю ночь.
И ей вторя нахально,
Вот такие же псы
Всё будили хозяев
До рассветной