года ходил на самбо, у него был уже второй взрослый разряд. Это придавало уверенности, но недостаточно, пока понимаешь – ты всем здесь чужой. Накануне вечером они с мамой еще раз посмотрели путь в школу, он категорически запретил, чтобы его провожали, как маленького. К тому же в доме дел было невпроворот, мелкие вещи не были распакованы, а уже привезли контейнер, да квартира хотя и была шикарной, в сантехнике кое-что было недоделано.
Вышел утром заранее, родители торопили, шёл – летел, уже на подходе к школе допетрило – слишком рано. Не хотелось показаться занудой с первого появленья. За десять минут до начала уроков должен был подойти к новой классной. А что было делать лишние полчаса? Ещё никого не зная.
Витя притормозил. Даже если почти не переставлять ноги, время так протянуть было невозможно, угол школы был прямо перед ним. Потоптавшись, Витя нерешительно свернул в садик на заднем дворе, перед футбольным полем. Виктор мог поклясться, что помнит, как тогда безумно пахла просто молодая зеленая трава. Темнели стволы. Где-то наверно на краю садика и пушилась верба. Легкий ветерок повсюду качал сережки орешника. Виктор медленно шел по тропинке, и бурый оттенок земли казался ему странным.
Лавочка была под цвет стволов, сразу её не заметил. Школьное платье сливалось с лавчонкой и тёмной корой. Даже длинные белокурые волосы он умудрился не распознать сразу, почудилось будто куст весь усыпан сверкающе белыми сережками. Изогнутый стан девушки будто прорезался, вырисовался перед ним, может, из-за неожиданности так безумно поразил. Она сидела, подняв босые ноги на лавочку, длинные, уже загорелые – в начале весны! – икры лежали одна на другой, корпус был склонён на противоположную сторону, куда и свисали пышные волосы, за ними почти не было видно руки, на которую она опиралась.
В тот самый миг, когда девичья фигура внезапно выкристаллизовалась перед ним из стволов и бурой земли, Виктора обдало горячей волной.
Ему уже нравились девочки, это началось в Воронеже, с некоторыми подружился, за парой пытался ухаживать. Но никогда не смотрел на них так.
Он уже видел фотокарточки плохого качества, где разнузданные женщины демонстрировали свои прелести, воронежские одноклассники и старшие ребята из военного городка тайно обменивались ими. Амиран, с которым на физике сидел за одной партой, поделился своей гордостью – колодой темных игральных карт, приобретенной в поезде у глухонемого, на каждой карте развязно выставлялась обнажённая красотка. Тот же Амиран увлек скинуться с другими по пятьдесят копеек и пойти в подвал, где Наташка, которая уже пила, несмотря на то, что была всего на год старше их, спускала трусы и показывала. Там было темно, и они мешали другу рассмотреть. Из гаража Амирановых родителей, где двоюродные братья Амирана, приехавшие из Грузии, отделовали старшую Наташкину сестру уже по пятьдесят рублей с носа, Витя убежал, стало противно. От такого шевелилось