улыбкой, раздавал всем желающим программки.
Еще через пять минут показался и сам «гвоздь программы»: одетый в белоснежную рубашку, черные брюки и черные лакированные туфли, стройный и загорелый, Паблито выглядел отлично. Он поднялся на сцену и, держа в левой руке гитару за гриф, низко поклонился зрителям, прижав правую руку к сердцу. Его встретили дружными аплодисментами. Он начал говорить, и хотя он говорил негромко, оказалось, что его прекрасно слышно даже на верхней скамье – настолько удачной в вечерней тишине оказалась акустика небольшого амфитеатра.
– Друзья, добрый вечер! – он говорил по-английски, видимо, произнося заученный текст. – Я сегодня буду играть для вас. Буду играть музыку, которую люблю. Надеюсь, вы тоже ее полюбите.
Он кивнул и улыбнулся залу, уселся на стул, поставил левую ногу на подставку, положил на ногу гитару, на мгновение замер и, резко тряхнув головой, взял первый аккорд. Веселая испанская песня зазвучала со сцены. Гитара рассказывала немудреную любовную историю, в которой были и переживания двух влюбленных, и надежды на счастье, и долгожданный праздник с деревенскими танцами и веселым застольем. Мелодия, на первый взгляд, простая и незамысловатая, сразу поднимала настроение и заставляла слушателей невольно улыбаться, настолько она была легка, зажигательна и воздушна.
Софья, присевшая на третьей скамье с краю и смотревшая на испанца во все глаза, поразилась, насколько музыка преобразила Паблито. Мрачный, замкнутый, погруженный в себя интроверт исчез, – появился улыбающийся и почти счастливый человек. Закончив первое произведение, он взмахнул правой рукой и даже негромко рассмеялся. Зрители дружно хлопали в ладоши и от души кричали: «Браво!». Настроение в амфитеатре у всех сразу стало приподнятым, почти праздничным.
Пабло дождался тишины и снова заиграл. Он исполнил еще несколько произведений, в том числе и те, о которых просил Смолев. Все они были разными по характеру и темпераменту, но каждое было очень тепло встречено зрителями. Тереза Манн улучила момент и громко прошептала Смолеву:
– Спасибо вам огромное, Алекс! Это такое чудо! Тысячу лет не была с мужем на концерте, – а здесь такое удовольствие! И все благодаря вам!
Генерал в подтверждение ее слов кивнул и показал Смолеву большой палец в знак восхищения: если Тереза была счастлива, – то и Виктор был доволен.
На сцене Паблито встал со стула и, держа гитару за гриф, снова поклонился зрителям.
– А теперь, в заключение, я сыграю вам музыку о моей родине – Андалусии, – сказал он, дождавшись, пока аплодисменты стихнут. – Я хочу, чтобы вы узнали ее так, как знаю ее я. Знаю и люблю.
Гитара начала рассказ негромко и осторожно, словно погружаясь сама и вовлекая слушателей в дорогие ее сердцу воспоминания. В мелодичное повествование то и дело вплетались мотивы народных песен, повторяющиеся рефреном,