семье. Она ничего не рассказывала, а может это я пропускала мимо ушей. Просто сейчас начала появляться литература и фильмы, в которых я нахожу отзвуки бабушкиных рассказов.
Сначала была книга Амоса Оза: Песня о любви и смерти». Там он рассказывает о своей матери, выросшей в городе Ровно, посещавший там гимназию, а у меня перед глазами бабушка: описание в точности соответствует ее рассказам: и город, и гимназия, это точно так, словно слышу ее голос
Потом там я впервые нашла, что означает имя моей мамы. Ее зовут Аскала. Бабушка всегда говорила, что это придуманное имя, тогда в 20х было полно придуманных имён. А мама говорила, что это перевод с древнееврейского. И тут я нашла: Haskala – Просвещение. И не просто просвещение, а течение противоположное сионизму: нужно нести просвещение в Европе, вплоть до слияния, вплоть до ассимиляции и это основное предназначение: нести в массы.
Бабушкины родители уехали а Америку в в 1929. Говорили, что не могли отправлять религиозный культ.
Бабушка сама в 13 лет отказалась от религии, взбунтовалась, говорила, что однажды держала такой строгий пост, что чуть не умерла с голоду и ее спасла одна русская женщина: дала кусочек сахара, когда она уже отключалась, теряя сознание. Ее мама родила мою бабушку в 17 лет, было ещё 5 детей, прабабушка брила голову, покрывая ее париком. Правила в доме были очень строгие.
Потом бабушка уехала в другой город: из за процентной нормы, заканчивала гимназию в Ковеле, получила золотую медаль и поступила в Варшавский Университет, давая уроки, чтобы заработать себе на пропитание. Маму мою не научили идишу сознательно, хотя между собой бабушка с дедушкой говорили.
Так вот эта религиозная община, показанная в фильме, сатмарские хасиды, просто ложится в мои детские воспоминания. Удивительно! Никогда не задумывалась даже. А тут одно за одним.
День следующий
Дни тянутся серо и буднично. Тем более, что похолодало: распускается сирень. Она тут не так часто встречается, как у нас. На участке и вовсе белая. Несмотря на запахи, все же моя любовь это настоящая сиреневого цвета. Это любимые цветы моей бабушки. У нее как раз день рождения 14 июня, в эти дни сирень и распускается. Теперь странно даже. Все сажают какую-то особую – то персидскую, то необыкновенных оттенков сиреневую. Света Коровина, наша соседка по даче в Заостровье, приходила каждую весну писать нашу сирень. Говорила, что у нас она нкаких то необыкновенных оттенков. Возможно, не знаю.
«Художник нам изобразил
Глубокий обморок сирени.
И красок крупные ступени
на холст как струпья положил»
Ее запах… А бабушке мы ломали сирень то на улице Пропаганды, давно исчезнушей среди многоэтажек, то прямо на Площади Мужества, пока эти кусты не вырубили бдительные охранники, расчищая территорию: здесь проходила дорога на дачу Григория Романова, бывшего тогда всесильным первым секретарем Ленинградского обкома партии.
А аллеи акаций, тянущися вдоль Старо-Парголовского еще до того как он стал Мориса