улыбнулся. Похоже, дело сдвинулось с мертвой точки.
– Не такой сумасшедший, как ты.
– И как только у тебя язык повернулся предложить мне такую унизительную сумму за мои высококачественные кожаные изделия? – Он обратился к прохожим: – Этот вонючий извращенец думает, что может попросить мастера Станкеля выполнить его заказ за жалкую десятую часть золотого! Четыре десятых, или я вышвырну твою чешуйчатую задницу из этой палатки!
– Изверг! – проревел я. – Хотелось бы мне увидеть, как ты это сделаешь! Две десятых!
Время обеда уже прошло, поэтому толпа, что собралась послушать наш торг, была не такой большой, как могла бы, что меня вполне устраивало. Я не хотел, чтобы какой-нибудь зевака стал читать через плечо Станкеля. Тананда привыкла торговаться на Базаре, но Калипса уже начала потихоньку пятиться прочь от наших голосов. У меня не было времени, чтобы дать ей понять, что все идет нормально. Внезапно я заметил блестящие глаза Эрзаца, выглядывающие из-под обертки, закинутой на ее плечо. Постепенно Калипса перестала дрожать. Спустя какое-то время я увидел, что ей даже нравится наш спектакль. Когда мы наконец закончили торг и я согласился на четверть золотого, она присоединилась к аплодисментам других зрителей. Я и сам подумал, что спектакль удался на славу.
Затем Станкель измерил Асти, и мы оставили его заниматься делом. Его не слишком впечатлила помятая чашка, для которой мы заказали дорогой футляр, но он купился на нашу историю, что, мол, с ее помощью мы хотим провернуть какую-то изощренную аферу. Он, как любой девол с рождения, знал, что это чистое золото, но я специально выбрал Станкеля – он был почти так же слеп к магии, как и я на тот момент. Он не ощутил мощной мистической силы, исходившей от нее и еще двух предметов.
– Дай мне пару часов, – сказал Станкель. – К тому времени я уже что-нибудь смастерю.
Гордо выпятив грудь, я вышел с моими спутниками из палатки и ловко провел их сквозь компанию пьяных викингов, торговавшихся с продавцом обтянутых кожей щитов. Мы протолкнулись мимо беса, покупавшего отрезы ткани отчаянно ярких расцветок, каковых, увы, не предусмотрела природа, и обошли сторонкой группу ротозеев-кобольдов, делавших снимки восьмирукого жонглера, пока напарник этого самого жонглера чистил их карманы. Когда мы пересекали перекресток, у Калипсы ослабли колени.
– Фу, что это за мерзкая вонь? – ахнула она и пошатнулась. Уловив носом зловонный запашок, я улыбнулся.
– Изврская кухня, – сказал я. – Ресторан недалеко.
– Нет, – твердо сказала Тананда. – Разве она не достаточно настрадалась за последние несколько дней? Незачем подвергать ее пытке твоей едой.
Я нахмурил брови. Я давно не пробовал домашнюю кухню. Тананда одарила меня одним из тех взглядов, которые означали исключительно бизнес, поскольку мы были заняты делом и удовольствие могло подождать. Я на миг задумался. Мы могли бы разделиться, но это вдвое увеличивало шансы того, что кое-кто из бандитов, рыскавших по лавкам Базара, мог положить глаз на товары, которые мы