Татьяна Михаль

Хозяйственная история графини Ретель-Бор, или Непросто графством управлять


Скачать книгу

словно сосуд для другой души.

* * *

      Изабель Ретель-Бор

      Солёный запах моря… Шелест и шипение волн… Холодная вода и зернистый песок под пальцами.

      Определённо я нахожусь не в больничной палате. Не забивает дыхание въедливый запах лекарств и сам воздух не привычно удушливый, а свежий и холодный.

      Холод…

      Действительно очень холодно.

      Титаническим усилием воли открываю глаза, моргаю и жмурюсь. В глаза светит яркое солнце, вызывая в глазах резь и слёзы.

      «Боже… Что со мной произошло?…» – судорогой возникает в голове первая мысль.

      Отодрав себя от земли, встаю на колени и руки. От этих движений дикая боль взрывает голову. Лихорадочный пульс отбивает, будто набатом невыносимо громкие удары в висках. Усилие, которое понадобилось, чтобы мне поднять голову, похоже на попытку выбраться из ванны с застывшим цементом.

      Перед глазами всё плывёт, картинка размыта, но я отчётливо понимаю, что нахожусь на песчаном морском берегу.

      На мне длинное тёмное платье – промокшее, от этого неприятно тяжёлое. Оно затрудняет, итак, едва дающиеся мне элементарные движения.

      Очень холодно. Так холодно, что зуб на зуб не попадает. И самое печальное у меня абсолютно нет сил двигаться…

      Двигаться?

      – Ноги… Мои ноги… – шепчу не своим голосом.

      Забываю о всякой боли и двигаю ногой – сначала правой, потом левой.

      – Боже… Боже… Боже… – говорю, не веря происходящему и слизываю с губ морскую соль.

      То, что я уже не я, понимаю окончательно.

      На Земле меня с рождения сопровождал врождённый недуг – я не могла ходить. Вся моя жизнь прошла в инвалидной коляске.

      А теперь у меня есть второй шанс! Шанс жить полноценной жизнью!

      Забываю о боли и холоде, роняю больную голову на руки, продолжая стоять на коленях и навзрыд плачу, смешивая горячую влагу своих солёных слёз с морской водой.

      Не знаю, где я нахожусь – в другом времени или же другом мире, но знаю точно – кто-то там наверху позволил мне прожить жизнь заново. Мне дали второй шанс и я ни за что этот шанс не упущу.

      Собираю в руки мокрый песок и сжимаю кулаки.

      Пусть будет другой мир, другое время – но отныне это теперь моя жизнь.

      Только бы подняться на ноги и понять, почему я в воде.

      Вдруг, издали слышу встревоженные крики. Сначала мне трудно разобрать слова, но вскоре до меня доносятся обрывки фраз.

      – …бросилась со скалы!..

      – …вон она!..

      – …вижу её!..

      – Графиня жива!

      Довольно скоро меня начали окружать незнакомые люди с причитаниями:

      – Что же вы это, графинюшка? Зачем решили убить-то себя? А мы как же без вас-то?

      – Грех это. Большой грех.

      – Да замолчите вы! Не видите что ль, у графини голова вся в крови. Целителя зовите! Да поскорее!

      – Как только выжила-то?

      – Видать, не время помирать…

      – Какое там время, не время? Графиню сам Инмарий[1] уберёг. Глядите, сколько крови-то, ох, Бог милостивый.

      Судя по одежде хлопочущих вокруг меня людей – я оказалась в средневековье.

      Издаю мысленный стон, но тут же одёргиваю себя. Я здорова. Могу ходить.

      И кажется, я – графиня.

      Одна из женщин набрасывает на меня шерстяной плед. С удовольствием заворачиваюсь в него и предпринимаю попытку подняться самостоятельно, но головокружение и сильная тошнота не позволяют мне этой роскоши.

      – Сейчас, графинюшка… Сейчас…

      Один из мужчин – самый крупный и здоровый как медведь, осторожно поднимает меня на руки и все тут же шустро направляются наверх по узкой тропе.

      Только сейчас вижу, что находилась я у подножия серо-чёрных острых, грозных и злых скал.

      «Глупая графиня. Зачем понадобилось себя убивать? Я не умела ходить, но всё равно стремилась жить. У меня не было богатств, и выросла в детском доме, я не знала материнской любви и нежности, но я всё равно любила жизнь. Но как бы там ни было, надеюсь, ты нашла тот покой, к которому стремилась, раз решила свести счёты с жизнью».

      – Целитель скоро будет. Только держитесь графиня. Ох, горе-то какое… – приговаривает и вздыхает женщина, утирает слезящиеся глаза грязным передником.

      – Да хватит тебе завывать, Элен, – останавливает её причитания мужчина, что несёт меня на могучих руках. – Не видишь что ль, жива графиня наша. Жива.

      – Не о том я судачу! Граф наш сгинул в проклятой войне. Дитя графинюшка не выносила. Голод наших деток морит. Тут любая со скалы бросилась бы!

      – А ну умолкни, дура! – шикает на неё мужчина.

      А я молчу и слушаю. Молчу больше от того, что жутко болит голова, да тошнит так, кажется, вот-вот и меня вывернет наизнанку. И перед