ополовинили бутылку инкерманского сухого красного пятилетней выдержки, доели карпаччо и десерт.
Музыка стихла. На эстраде появился конферансье:
– Дамы и господа! Леди и джентльмены! Имею честь представить вам мадемуазель Саша Метелица!
Мадемуазель поприветствовали бурными аплодисментами.
– Ее называют нашей Камбуровой, – тихо сказал Арт. Мне пришлось слегка напрячься, вспоминая, кто такая «их» Камбурова.
Саша, сухая и черно-белая, как ласточка, выпрямилась перед микрофонной стойкой. Заиграла гитара; что-то древнее, темное и русское звучало в этих тактах, и наконец я сообразила: гитара имитирует колокольный перезвон. Мелодия развернулась, пробуя силы, и грянула одновременно с мощным голосом певицы – я даже удивилась, как в таком тщедушном теле может скрываться такой сильный голос.
Стоишь, плечами небо тронув,
Превыше помыслов людских,
Превыше зол, превыше тронов,
Превыше башен городских…
Раскрыты крылья слюдяные,
Стрекозьим трепетом шурша,
И ветры дуют ледяные,
И люди смотрят, чуть дыша…
Раскинув руки, закрыв глаза, Саша словно неслась над темным залом, хотя и не сместилась ни на миллиметр, и даже лицо ее было бесстрастно, как у танцовщицы фламенко, но летящий, зовущий, могучий голос передавал все: и дикую, необузданную энергию российских ветров, и синеву недосягаемых небес, и стремительный полет, и жестокое падение…
…И гогот злобного базара,
И горожанок робкий страх —
О, Божья и людская кара!
О, человек! О, пыль! О, прах!
Арт слушал так, как будто это последняя хорошая песня в его жизни. Чтобы вывести его из этого состояния, я наступила ему на ногу.
– В первый раз слышу такую аранжировку, – сказал он, когда песня закончилась, и взмокшая Саша смущенно поклонилась посетителям. Потом были еще песни – очень сильные, очень хорошо спетые, но та, первая, почему-то вонзилась в меня глубже всех.
В общем, все это было здорово, и когда концерт закончился и вновь пошли звякать вилки, а передо мной на столе оказалась изящная коробочка, обтянутая синим бархатом, я почувствовала себя как будто обманутой. Дешевая сценка из дамского романа. Ах ты ж господи…
Я отодвинула бархатный гробик.
– Арт, ну от кого-кого, но от тебя такой банальности не ожидала. Или ты решил, что меня переубедит girls’best friend?
Арт потер затылок. Потом подбородок.
– Тэм, я… я видел, чем кончают армейские семьи, поэтому не давил. Не хотел быть идиотом, который похерит свое счастье ради карьерных амбиций. И я ждал, и готов был ждать еще. Но нам не дают времени. Вторжение – вопрос ближайших двух дней.
– И ты полагаешь, что свадьба что-то изменит?
Он кивнул.
– Они там – большие любители формальностей, Тэмми. Я не знаю, чего от них ждать, но если мы станем мужем и женой, появится чуть больше надежды на то, что…