глоток.
Зеленоглазый элле усмехнулся.
– Смею напомнить его величеству, что мерзопакость – глубоко внутреннее состояние, не имеющее отношения к нейтральным инструментам познания мира. Таким, как зрение, слух, обоняние и даже телепатическая синестезия. Которая действительно есть редчайший дар, другим недоступный. Мир одинаков для всех, и если он вдруг видится мерзким, стоит покопаться в себе, чтобы найти причину.
– Большое спасибо, – буркнул Тамлин. – Мне прям полегчало.
– Дети тоже стали плохо спать, – вздохнул ремесленник. – Многие юные одаренности мучаются приступами дурного характера на пороге Йолле. Мягкие седативные не работают, а давать неокрепшим организмам более сильные средства Ассея опасается. Пришлось всю ночь дежурить у их кроватей вместе с Шан, которую, насколько я знаю, выдернули прямо с рабочего места.
Тамлин поперхнулся, закашлялся под проницательным взглядом друга.
– Даэн сейчас особенно плох, – продолжил тот. – Мальчик показывает задатки психокинета, но после смерти родителей стал замкнут и угрюм. Сторонится других, чуть что – кидается камнями. У него, правда, остался сводный брат со стороны матери, но тот увлечен биологическими опытами, и ему нет дела до ребенка. Неделю назад в виварии его укусил щенок черного пса, с тех пор мальчик замкнулся в себе и не идет на контакт. Страдает кошмарами, прямо как ты. И очень привязался к твоей подруге, только ей и удается его успокоить. Надеюсь, утренняя прогулка по замку не привела тебя ни к каким ложным выводам?
– Тебе уже известно и об этом? – король вытер губы и воззрился на Эмриата.
Тот хохотнул.
– Если бы я знал не все, что происходит в этом дворце, плохой был бы из меня управляющий. Да и учитель не важный.
– Пожалуй, я знаю кое-что такое, о чем тебе еще не известно.
– Если ты о новой стене у кладовой и винтовой лестнице в западной галерее – то я уже обсудил это с Минной. Она понятия не имеет, откуда все это взялось, очень встревожена и хочет побеседовать с королем. На поиски оного я и отправился незамедлительно. И обнаружил его сидящим в беседке в пресквернейшем настроении, поедающим сыр не первой свежести, да и вино пьющим незрелое. Потому что сиятельному элле, занятому швырянием копий в своих же воинов, было лень поглубже залезть рукой на полку и выбрать для себя еду получше.
Тамлин посмотрел на сыр и вино. Перевел взгляд на Эмриата. Тот как ни в чем не бывало расправлял складки мантии.
– Иногда мне кажется, – сказал Тамлин, не в силах скрыть улыбки, – что ты, бездна, лично подстраиваешь половину событий во дворце. Чтобы поддержать имидж всеведающего управляющего.
– Всего лишь иногда? – Эмре лукаво сощурился.
– В остальное время я в этом даже не сомневаюсь. Ты уже обедал? Я прикажу подать две порции. А после пойдем к Минне и разберемся со стенами и лестницами.
Из-за туч выглянуло солнце. Его лучи скользнули по стенам, проникли в проемы галерей, заполнили промежутки между колоннами, коснулись игольчатых маковок маргариток в балконных кадках. Из окошек флигеля