эту женщину прямо сейчас, а она отдается мне вот с такой же страстью! Елена вспыхнула. Видимо, желание в моих глазах читалось слишком явно. Впрочем, она могла почувствовать кое-что еще: я прижимался к ней довольно сильно, а предательское мужское естество наглядно показывало, чего именно я хочу.
– Отпусти, – тихо, но с отчетливой угрозой произнесла Елена.
– А то что? – усмехнулся я.
– А то получишь еще, – она с вызовом смотрела на меня. Я не знал, как поступить дальше. Чудовищно хотелось ее поцеловать. Но я понимал, что тогда она возненавидит меня навечно, а это в мои планы уже не входило. Я нехотя отпустил ее. Она потерла запястья, и я начал остывать.
– Прости, больно?
– Не больнее, чем тебе, – усмехнулась она, кивнув на мое лицо.
– Да, ты классно меня приложила, – улыбнулся я, осторожно ощупывая скулу. – Что там? Будет синяк, наверное?
– Там такая четкая багровая ладонь, очень красиво получилось, – в глазах Елены уже плясали смешинки.
– Мда… Ну что ж, заслужил, наверное.
– Заслужил, – она снова стала серьезной. – Что на тебя нашло?
– Сам не знаю. Увидел, как вокруг тебя вьется этот… Потом еще и поцелуй… И голову сорвало.
– Иннокентий? – Изящные брови Елены удивленно взлетели вверх. – Да он вокруг всех девушек вьется! Это наш местный общий поклонник, совершенно безобидный и немного не от мира сего. Он забудет обо мне уже завтра.
– Но он подарил тебе дорогую вещь! – возразил я. – И ты приняла! Для большинства мужчин это значит согласие. Причем, на многое.
– А для него нет. Он очень богат. Не сам, конечно, его родители. Он хороший человек, добрый и наивный, как ребенок. И всем девушкам дарит сапфировые серьги. Его отец владеет несколькими ювелирными магазинами. Но Кеша почему-то любит именно сапфиры. Конечно, я взяла, иначе он ходил бы печальный весь вечер и плакал, а серьги выбросил бы. У всех девушек тут уже есть такие же сережки. А у некоторых и не по одной паре.
– Правда? – я был ошарашен. Как я мог предположить такое?
– Конечно. Вон, смотри, как вокруг него все хлопочут. Его тут все знают, даже охранники. И не прогоняют – вреда от него нет, а искреннее восхищение всем приятно. От кого-нибудь другого я бы не приняла подарок.
– И от меня?
– От тебя тем более! – фыркнула она.
– Почему? – я был уязвлен.
– Потому что для большинства мужчин это значит согласие. На многое, – вернула она назад мои слова. – А тебе и согласие не требуется – все решаешь сам, не считаясь с окружающими. Если от тебя еще и подарок принять, то вообще будешь считать меня своей собственностью.
– Хм… Хорошего же ты обо мне мнения!
– Пока не очень хорошего, ты прав.
– Как же мне его изменить?
– Неплохо было бы сначала извиниться перед Кешей, как ты думаешь? – она строго смотрела на меня, и сейчас я видел не стриптизершу в прозрачной накидке и невидимом белье, а суровую учительницу, серьезного тренера, с которым шутки плохи.
– Как