именуя дам,
«Lumen coeli, sancta rosa![2]» —
Восклицал в восторге он,
И гнала его угроза
Мусульман со всех сторон.
Возвратясь в свой замок дальный,
Жил он строго заключен,
Всё безмолвный, всё печальный,
Без причастья умер он.
Между тем как он кончался,
Дух лукавый подоспел,
Душу рыцаря сбирался
Бес тащить уж в свой предел:
Он-де Богу не молился,
Он не ведал-де поста,
Не путем-де волочился
Он за матушкой Христа.
Но Пречистая, конечно,
Заступилась за него
И впустила в царство вечно
Паладина своего.
Евгений Абрамович Баратынский
Мадонна
В Италии где-то, но в поле пустом
(Не зрелось жилья на полмили кругом)
Меж древних развалин стояла лачужка,
С молоденькой дочкой жила в ней старушка.
С рассвета до ночи за тяжким трудом,
А все-таки голод им часто знаком.
И дочка порою душой унывала;
Терпеньем скудея, на Бога роптала.
«Не плачь, не кручинься ты, солнце мое! —
Тогда утешала старушка ее. —
Не плачь, переменится доля крутая:
Придет к нам на помощь Мадонна святая.
Да лик ее веру в тебе укрепит,
Смотри, как приветно с холста он глядит!»
Старушка смиренная с речью такою,
Бывало, крестилась дрожащей рукою,
И с теплою верою в сердце простом
Она с умиленным и кротким лицом
На живопись темную взор поднимала,
Что угол в лачужке без рам занимала.
Но больше и больше нужда их теснит;
Дочь плачет и ропщет, старушка молчит.
С утра по руинам бродил любопытный:
Забылся, красе их дивясь, ненасытный.
Кров нужен ему от полдневных лучей:
Стучится к старушке, и входит он к ней.
На лавку садился пришлец утомленный,
Но вспрянул, картиною вдруг пораженный.
«Божественный образ! чья кисть это, чья?
О, как не узнать мне! Корреджий, твоя!
И в хижине этой творенье таится,
Которым и царский дворец возгордится!
Старушка, продай мне картину свою,
Тебе за нее я сто пиастров даю».
– Синьор, я бедна, но душой не торгую;
Продать не могу я икону святую. —
«Я двести даю, согласися продать».
– Синьор, синьор! бедность грешно
искушать. —
Упрямства не мог победить он в старушке,
Осталась картина в убогой лачужке.
Но вскоре потом по Италии всей
Летучая весть разнеслася о ней.
К старушке моей гость за гостем стучится,
И дверь отворяя, старушка дивится.
За вход она малую плату берет
И с дочкой своею безбедно живет.
Так, веру и гений в едино сливая,
Равно оправдала их Дева Святая.