что еды там стало больше, чем вначале. Элла ковыряет в ней вилкой, устраивает какие-то узоры, оливки располагая отдельно, помидоры отдельно, сыр моцарелла с одной стороны тарелки, базилик – с другой. Когда из соуса болоньезе она начинает доставать кусочки красного перца, я отворачиваюсь.
– Погодите, девочки, вот вырастете, вылетите из гнезда, тогда поймете, что такое мамина еда. Пожалеете, что мало кушали, – говорит Эд.
– Почему, я и сейчас понимаю, – говорит Дейзи, бросая косой взгляд на сестру.
Элла, похоже, не слышит и, отодвинув тарелку, оглядывает нас всех по очереди.
– Угадайте, кто получил главную роль?
– Какую роль и в какой пьесе, позвольте узнать?
– В «Ромео и Джульетте», дедушка.
– А-а…
Словно облако надвинулось на солнце, глаза Эда вдруг тускнеют. Уставившись на вилку, он вертит ее в руке и так и этак, разглядывает со всех сторон, потом аккуратно кладет рядом с тарелкой.
– Что-то я не совсем понимаю, зачем мне эта штуковина, – объявляет он, а потом, оглянувшись, спрашивает: – А где же Эйлин?
– Эйлин сейчас здесь нет, дедушка, а мы все сидим ужинаем, – говорит Дейзи.
– А-а, ну да, конечно, конечно… Сидим ужинаем…
На лице его беспокойство, так и чувствую, что в груди его, как снежный ком, нарастает страх. Кладу ладонь на его руку.
– Ну так где же все-таки Эйлин?
Как объяснить ему, что жена его уже пять лет как умерла? Когда-то мы все вместе пытались вернуть его в реальное время, в настоящее, но это лишь вновь пробуждало в нем скорбь, острую как бритва.
– Мама сейчас занята, папа, – говорит Пол. – И сегодня ты ужинаешь с нами.
– Да-да, понимаю. – Он кивает, словно разговаривает сам с собой, пытаясь осмыслить ситуацию, обдумывая слова сына, а потом смотрит на меня: – Элисон, а десерт будет?
– Сейчас подам, – отвечаю я.
В такие моменты он часто путает меня с дочерью, и я его, конечно, не поправляю.
– Вообще-то, – небрежно говорит Элла, поворачиваясь к отцу, – роль дали мне.
А потом так широко, так взволнованно и радостно улыбается, что кажется, за столом становится светлее.
– Поздравляю! – говорим мы с Полом одновременно.
– Фантастика! А кто играет Ромео? – спрашиваю я.
– Роб. – Она пожимает плечами. – Честно говоря, я бы выбрала кого-нибудь другого, но мистер Симмонд, похоже, считает, что лучше его не найти.
– А сколько девочек прослушивали на роль Джульетты?
– Кажется, двадцать, что-то около того.
– И ты оказалась лучше всех. Молодец!
Пол тянется к ней и хлопает по плечу.
– Это потому, что она флиртовать хорошо умеет, – вставляет Дейзи вполголоса.
– Можешь говорить громко, я все равно слышала, – говорит Элла.
– Но это же так, разве нет?
– К твоему сведению, тут главное – умение играть, вот, это лишь на первый взгляд кажется… Что такого, что я парням нравлюсь? Может, если б ты не одевалась