бабла ты тут на это не поднимешь.
– Я не из этих. – Закатываю рукава и включаю воду, показывая всем видом, что разговор с этой дамочкой не вызывает у меня никакой радости.
– Ну да, ну да, все мы не из «этих». Но ты-то тут стоишь, значит что-то в твоей ванильной жизни не так. Хочешь тут продержаться подольше?
– Снова советы, которых я не просила?
– Будь проще девочка и оставляй свои понты вот там, – она машет рукой в сторону двери, – по ту сторону. Может где-то ты и мажорка, но здесь… обычная посудомойщица.
Игнорирую эти слова, потому что сказаны они уже заплетающимся языком. Чувствую, что даже поставленный срок в месяц работы на этом месте будет для меня адом. Хотя… ад начался прямо в этот же вечер. Ведь Наташу окончательно развезло уже через два часа нашей работы. Она так и уснула, присев на скамейку и облокотившись об край мойки. А я осталась одна на разрыве. Спасибо тем официантам, которые терпеливо ожидали, пока я перетру то тарелки, то наполирую стаканы. И еще спасибо за то, что подсказывали, где какая посуда находится. К концу вечера мне было абсолютно наплевать, как на меня смотрят. Я была вспотевшая, уставшая и обозленная на саму себя. Но я сама виновата в сложившейся ситуации. Не стоило так горячо протестовать и бить себя в грудь, что я сильная. Оказывается, в семнадцать лет можно очень сильно переоценить свои возможности.
Безразлично наблюдаю за тем, как охранник выворачивает мой рюкзак. Еще более безразличней кошусь на сонную Наташу. Я и еще какой-то мальчик, который тоже только устроился на работу в помощники официанта, еле смогли растолкать эту ужасно храпящую бабу. Нам вызывают такси и, пока оно едет, я наконец-то выдыхаю, когда прикрываю глаза и откидываю голову назад. Позади за спиной, открытая дверь, ведущая к первому бару. Там толпятся пацаны – официанты, собираясь на какой-то движ после рабочего вечера. Еще там же сидит администратор и один из начальников. В какой-то момент, все затихают и я отчетливо слышу:
– Красивая девчонка.
Но у меня нет абсолютно никакого желания флиртовать и, тем более, терпеть подкаты. Однако стоит мне обернуться лицом к говорившему, как все слова застревают в горле. Я вижу Его. И сердце ускоряет бег, заставляя кровь прилить к щекам. Как хорошо, что на дворе ночь и мой предательский румянец никому не видно. Отворачиваюсь обратно и молюсь, чтобы такси приехало быстрее. И да, я позорно сбегаю. Но не от них. На их глазах, я с высоко поднятой головой, неспешно подхожу к авто и ныряю в салон. А внутри… Я бегу сама от себя, до боли прикусывая щеку изнутри.
Не смей, Ковальчук.
Слишком поздно. Я пропала в том омуте глаз. Дороги назад больше не было.
4.
– Чудесный вечер, спасибо, что доверили мне запечатлеть ваше памятное событие, – жму руки родителям и молодоженам.
– Спасибо и вам за работу. Когда будут готовы снимки?
– С полной ретушью всех кадров в течении недели, – проговариваю стандартные сроки. И еще раз, улыбнувшись на прощание, разворачиваюсь на выход. Честно говоря, я себя чувствовала уставшей как никогда. Ноги гудели,