но Война не достает его из ножен, даже когда противник приближается. Элайджа наступает, лицо его искажено праведной яростью:
– Ты думал, что я буду просто смотреть, как ты убиваешь нас?
– Tuz utırtı juni şuur üçüt önüt dup atna üçüt ıtuuzı vokgon.
Ты именно этим и занимался, а ведь мы уже оставили позади семнадцать городов.
Семнадцать? Семнадцать?
Мужчина спотыкается, он с трудом удерживает меч, силы покидают его. Должно быть, Элайджа и сам понимает, что сражаться бессмысленно, но все же бросается на Войну с ненавистью во взгляде. Он почти настигает Всадника, стоящего неподвижно, точно скала. Он из последних сил поднимает меч для удара. Война не двигается.
– San sunin nupşırsunı suksugın tönörö ukvuyn.
Тебе не вынести моей ноши.
Словно в ответ на вызов, всадник Фобоса обрушивает меч на противника. Война с легкостью уклоняется от удара, золотые украшения в его волосах покачиваются и блестят. Элайджа едва не падает вперед, поднимает облака пыли, пытается удержать тяжелое оружие. Спустя несколько мучительных секунд ему удается развернуться, и он снова бросается на противника. Всадник спокоен, однако я чувствую, что за его расслабленной позой скрывается огромная сила.
– San Tuduydın urtin nüşütüü süstün eses, – насмехается он.
Тебе не постигнуть волю Божью.
С пронзительным криком Элайджа опять наступает, широко замахиваясь мечом. И снова Война отступает, легко уклоняясь от удара. Элайджа тяжело дышит, меч в его руках дрожит. На это больно смотреть, но хуже всего то, что я болею за Элайджу – наверное, единственная из всех здесь собравшихся.
Война преодолевает разделяющее их расстояние и перехватывает запястье противника. Элайджа вынужден убрать одну руку, и гигантский меч тянет его к земле. Всадник склоняется к противнику, его следующие слова едва слышны:
– Sani övütün urtin nüşütügö süstün eses, vurok San senin öç nüşünön.
Тебе не постигнуть волю Его, но мою месть ты узришь.
Все происходит очень быстро. Я слышу хруст, затем крик. Элайджа роняет меч, прижимает сломанную руку к груди. Война перехватывает тяжелый меч в полете, вынимает из ножен второй меч, поменьше. На долю секунды их взгляды пересекаются. А следом Война обрушивает на противника два клинка, точно ножницы. Кровь заливает все вокруг, половина тела Элайджи отлетает в одну сторону, половина – в другую. Приходится собрать все силы, чтобы меня не вывернуло наизнанку.
Толпа оживает, ликует. Мир сошел с ума.
Вкладывая клинки в ножны, Война уходит, оставляет мертвое тело на осквернение жителям лагеря.
Проходит меньше часа, и меня вызывают в шатер Войны.
В сопровождении угрюмых всадников Фобоса я прохожу через лагерь. Впервые за все время, проведенное тут, оказываюсь в секторе военачальника.
На сегодня налеты окончены, и солдаты Войны бродят между палатками, курят, играют в карты. Несколько человек бросают в мою сторону заинтересованные взгляды, но большинство даже не замечают женщину, которую ведут к военачальнику.
Сразу понятно, какой шатер принадлежит Всаднику. Он стоит в стороне от остальных и, хотя палатки