его за пояс, я побежала по дороге, бросив коня и коляску фьера Сморрета на произвол судьбы.
Подниматься по холму по раскисшей дороге, когда ветер и дождь хлещут в лицо, когда вокруг сверкают молнии и грохочет так, что закладывает уши – это не снилось мне и кошмарных снах.
Больше всего я боялась опоздать – вдруг врачи уже начали операцию?!
Я падала на колени, поднималась и бежала вперед, снова падала и снова поднималась.
Дом палача вырос передо мной неожиданно – мне казалось, я никогда не достигну его. Но черная стена выдвинулась из темноты, я на ощупь поднялась по высокому крыльцу и заколотила в двери кулаками.
Дождь и ветер набросились на меня с такой злобой, словно стояли на страже покоя палача. Я задохнулась от порыва ветра, и ни о чем сейчас так не мечтала, как чтобы дверь открылась и я попала, наконец, в тепло, под крышу, и не было бы этого пронизывающего до костей ледяного ветра.
Но когда дверь открылась – тихо, медленно, сначала на полладони, потом на ладонь, на локоть, и, наконец, распахнулась – я не смогла заставить себя переступить порог. Стояла под дождем, ёжась и дрожа, и не отрываясь смотрела на человека в черной маске.
Даже дома он носит маску? Или надел ее, когда услышал стук?..
Прошла секунда, другая, а палач молчал, не приглашая меня войти. И я молчала, словно позабыв все слова. Странное оцепенение, странное чувство… Была ночь, но для меня вдруг всё вспыхнуло алым – как будто снова привиделся сон об огненной реке.
Прямо над домом громыхнуло так, что я очнулась и вскрикнула, невольно прикрыв голову, как будто это могло помочь.
В тот же миг на плечо мне легла тяжелая рука и втащила меня в дом. Дверь закрылась за моей спиной, и стало тихо. Теперь завывания ветра слышались, как приглушенная музыка – далекая, размеренная.
Музыка в доме палача… Виоль, ты точно сошла с ума. Какая музыка?!
– Мастер Рейнар, – забормотала я, не осмеливаясь поднять глаза на мужчину, который стоял передо мной, хотя только что таращилась на него, позабыв обо всем, – мой дядя болен… вернее, он очень болен… вернее, ему раздробило руку, и врачи хотят ампутировать…
Мой взгляд был на уровне груди палача. Верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, открывая загорелую мускулистую плоть. Мне стало жарко, хотя платье не высохло волшебным образом, и я уже стояла в луже, которая натекла с моей промокшей насквозь одежды и волос.
Палач молчал, и я вдруг поняла, что все мои усилия пропадут даром, если он так же, как фьер Сморрет и Самсон не захочет ехать под дождем, по размытой дороге?..
– Очень прошу вас поехать, – умоляла я. – Моя семья многим обязана дяде… Мы все были без средств… без приданного… Он помог со свадьбой моему брату, моей сестре… Теперь заботится обо мне, обещая приданое… Вы помогли фьеру Клайферду, мне рассказывали… от него отказался даже королевский лекарь… Помогите, прошу… – я нервно облизнула губы, а потом упала на колени. Не потому что силы оставили меня, а потому что не знала, как ещё убедить