помечтаем, куда привесим? Поугадываем, чего гости по таковскому поводу воскликнут? Всплеснёт ли ручками Маргарита Васильевна? Деревенская родня и та культурностью городцких проникнется. Словом, ковёр – это вам не половик из тряпочек. Круче некуда, да из Гамбурга! Один знакомый капитан привёз. На всю жизнь уважил. Ох, ува-жи-и-л!
– Выпадет случай, от чего ж не купить? – подарил пока надежду Валерий Петрович, – Извиняюсь, сейчас по делам спешу.
Та просьба едва в потоке дней не забылась. Вдруг рейс на Гамбург пароходу «Петровский» выпал. Известное дело: побывать там считалось у моряков козырною удачей. Загрузили, стало быть, старого голландца досками и подались они степенно девяти узловым ходом. Можно, впрочем, на один узелок прибавить, но тогда бы кочегары у топок падали. Уголёк-то – дряной, зековский. Точнее, воркутинский. А так всё хорошо. Паровая машина, почти бесшумно коленвал крутит. Тот в свою очередь валопровод на винт. Стоит дойти туннелем до сальника дейдвудного подшипника, как словишь ухом вращение гребного винта. Эдакий звук: шш-шш-шш. Флотские острословы давным-давно его перевели: «шиллинг, шиллинг, шиллинг»19.
Наконец-то добрались они, честь по чести. Буксиры помогли пароходу к лесному причалу прижаться. Матросы на караван вышли найтовые20 слабить да убирать. Агент живо ихние марки привёз. Каждый вспомнил о личном, то есть о важности обратить архискромные денежки в моднячий товар. Вот тогда-то не стыдно в Архангельск вернуться. У всякого на этот счёт были свои серьёзные намётки.
Капитан, не капитан, всё равно ходить в город поодиночке нельзя. Порядок советского торгового флота строг. Писан, как вырублен, для всех. Направился положенной тройкой и верхний комсостав. Способ передвижения избрали обычнейший, то есть сугубо пеший. Но это уже по мизеру карманных финансов. Значит, выступил сам кэп Петрович, старпом и стармех. Все они модники, по-принятому тогдашнему мореманскому шику, в габардиновых плащах. А кашне, какие у них выглядывали бланжевые кашне! Двое хулиганской рябью кепок-лондонок неосознанно подчеркнули свою нипочёмную бравость. На молодом капитане форсистый французский берет залихватским креном к правому виску.
Со стороны посмотреть – идут в своё удовольствие бывалые закадычные приятели. Никак хотят весёлые заведения обойти, насколько выдюжит природное здоровье. Возможно и до улицы «красных фонарей» потом доберутся. Видно же – морские волки! Где как не в Гамбурге этаких типажных уважают. Потому даже вывески без всяких там экивоков. Вон, как вам этакая справа «Оушен бойс»?21 Иль та, что слева подмигивает огоньками, и как в полёте на ней грудастые фройленс с пивными кружками. Сзади остался пяток тату салонов. Не худо бы, конечно, вечным сувениром оставить на руке якорёк. И вообще, куда ни посмотри, приятнейшие засады. Везде царит соблазн, готовый отблагодарить за пережитые шторма, монашеские койки, прокрутку вахт четыре через восемь. (Кочегарам – через двенадцать). Но на